Михаил Ахманов - ЛУНА КТУЛХУ

Геннадий Курилов уже давно был погружен в работу. Обменяв на зажигалку у кого-то из местных жителей почти не мятый лист оберточной бумаги, он торопливо намечал панораму деревни. Какой потрясающий рельеф местности! И что творится из-за него с перспективой: она буквально разламывается в нескольких местах. Все новоявленные экспрессионисты, сиюминуталисты и им подобные сгрызут от зависти свои кисточки. А цветовая гамма при этом должна быть максимально реалистичной. Как говорили на лекциях по психологии изображения: противоречие не должно сразу бросаться в глаза, иначе зритель не окажется перед необходимостью разгадывать тайну…

Валерий-старший и Валерий-сын неожиданно оказались одни возле парадного портрета спящего бога, прислоненного к камню у входа в пещеру ритуалов. Оба одновременно почувствовали некоторую неловкость, как человек, которого застают за постыдным занятием.

— А мальчик, кажется, повзрослел — поймал себя на мысли Валерий-старший — и чувство собственного достоинства прорезалось. А я уже опасался, что так и останется размазней, плывущим по течению.

— А папахен-то способен на человеческие чувства, — поразился Валерий-сын — вон как своим наброском размахивал, не хуже чем футбольный фанат флагом. Никогда бы не подумал, что у него в голове что-нибудь кроме заказов и выгодных клиентов.

Нечаянно глянув друг другу в глаза, оба смутились еще больше. Каждый увидел что-то неожиданное и достойное симпатии в человеке, которого, казалось, знал как облупленного. Неловкое молчание грозило затянуться. Первым нашелся старший:

— Дай-ка еще раз взгляну. Знаешь: внутреннюю сущность господина Сартмана тебе вполне удалось передать. Именно так он выглядит с точки зрения конкурентов и бывшей жены. Только, согласись, вряд ли ему захочется платить за такой портрет...

А что, это идея: предложи-ка его госпоже Сартман-первой. Только на меня не ссылаться, сам понимаешь. А вообще перспектива и цветовая гамма соответствуют, концепция также хорошо продумана.

Молодец, скажу откровенно: порадовал. Неужели сам до всего дошел?

— Спасибо, пап. Да просто вдруг понял, что меня с детства тошнит от парадных портретов и захотелось создать что-нибудь такое…

— Думаешь, я тебя не понимаю? Не такой уж твой отец и заплесневелый мастодонт. Самому сколько раз хотелось пририсовать какому-нибудь богатому идиоту рога или что-нибудь в таком духе.

Вот просто до дрожи в щупальцах. А та оперная знаменитость, которой приглянулся твой этюд — самой под семьдесят, а все молоденькую из себя корчит! Я придал ей некоторое сходство с одной из татушек, той, темненькой. Только это не сразу видно, надо присмотреться, как следует. Сам минут пять не мог разогнуться от смеха. Может, присоединишься к нам, и твои друзья тоже?

— Спасибо, но мы пешком до Кузнечного, а дальше на электричке. У одних начинается сессия, другим на работу.

…Возвращаться Валерию-младшему пришлось в обществе Лидусика и Василисы. Строители из какой-то южной республики по просьбе местного населения задержались на пару дней. Как объяснил их начальник на плохом русском языке, но зато, не стесняясь в выражениях — выполнять миссию по улучшению генофонда. А то его подчиненные совсем сбесятся без женского общества, а здешним обитателям, которые много поколений подряд женятся друг на друге, грозит полное вырождение.

Старинный освященный веками обычай, выполняемый с незапамятных времен… Кстати, а не хочет ли он сам принять участие в полезном и приятном мероприятии и подарить кому-нибудь из местных женщин красивого ребенка?

Неформальный подросток, называющий себя Асмодеем, ушел в гордом одиночестве, даже не оглянувшись. Переговорив с кем-то по сотовому, он выяснил, что неподалеку — километрах в пяти отсюда на северо-восток — тусуются его друзья, повернутые на индейской культуре. Так что он направляется прямо туда, где племя Серого Бизона поставило свои вигвамы.

Старик, который так и не расстался с продуктовой авоськой, застенчиво попросил у Курилова показать ему дорогу до ближайшего населенного пункта и одолжить небольшую сумму на проезд до города. Жутковатая старуха, одернув свои лохмотья с таким видом, будто на ней был наряд из последней коллекции крутого бутика, решительно направилась в сторону дачного поселка. За ней последовали присоединившиеся позднее, чьих имен никто не удосужился спросить.

— Валерик, спасибочки — радостно верещала Лидуся, вешаясь на шею юному конформисту и чмокая его в обе щеки. — Классная тусовка, а что это было — инсталляция или экспериментальный перфоманс?

— Обалдежненько! — вторила ей Василиса. — Мы так здорово повеселились и все благодаря тебе. А салют и водное шоу были просто чудо! Жаль только, что концерт не состоялся. А кто должен был приехать?

— «Светик-семицветик» — с трудом выдавил из себя Валерий — совместно с «Троллями».

Молодой человек смутно помнил, что притащил сюда этих трещоток не просто так. Вроде бы, он собирался подстроить наивным созданиям какую-то пакость, чуть ли не скормить кому-то… Нет, скорее всего, не собирался, а просто мечтал об этом когда они доводили его до белого каления своей болтовней, пока он делал с них наброски. Но все равно он не переставал ощущать какой-то дискомфорт, поэтому безропотно слушал их болтовню, угощал шавермой и мороженым.

Парадный, то есть сатирический, портрет банкира Сартмана остался у отца. Такую удачную работу он доставит в город на своей машине. А потом лично договорится с бывшей госпожой Сартман. В который раз прокручивая в памяти разговор с отцом, Валерий вдруг пришел к выводу, что иногда очень даже полезно отказаться от роли конформиста. А может даже и не иногда… Решено: вернувшись в Сквот-Таун, он примкнет к самой антигламурной художественной группе.

Компания спасителей мира добралась назад без особых приключений. Точнее, приключения приняли совершенно иной характер. После того, как мертвый бог то ли впал в очередную спячку на несколько веков, то ли вовсе раздумал являться в наше измерение, все вокруг стало восприниматься как-то беззаботнее, во всяком случае, ощущение тяжелого взгляда, уставившегося тебе в спину, бесследно исчезло.

Поэтому художники без страха полезли в заброшенный бункер и, смастерив самодельные факелы, обследовали полузатопленные коридоры и помещения, заваленные бетонными обломками. Юлий разжился неплохо сохранившимися обрывками газеты времен культа личности, а Фабрицио выковырял откуда-то работающий амперметр.

— Недурное местечко! — заметил Аркадий, когда они поднялись на поверхность и, расположившись на поляне, принялись готовить варево из последних оставшихся бомж-пакетов и заячьей капусты. — Когда все меня окончательно достанут — вот здесь и поселюсь.