Дмитрий Федотов - Двойной оскал

Ночь в горах приходит так же внезапно, как и в тропиках. Едва солнце свалилось за ближайшую скалу, темнота бесшумно и мгновенно заполнила окружающее пространство — будто свет выключили! Правда, она не была абсолютной — в невидимой вышине тут же вспыхнули крупные светляки звезд, отбросив от машины и валунов по краям дороги призрачные дрожащие тени. Орел куда-то исчез и мне стало совсем одиноко.

Можно, конечно, было дотянуть до какого-нибудь жилья, но незнание особенностей дороги увеличивало риск попасть в неприятность, поэтому я загнал джип между двух огромных пирамидальных скал на обочине тракта и заглушил двигатель. Теперь к покрывалу ночи добавилась тяжелая перина тишины. Это уже был перебор. Не понаслышке зная, что такое сенсорный голод, я включил широкополосный радиоприемник и запустил автоматическую настройку каналов. Однако спустя пару минут прибор печально высветил на своей панели «nothing found»[22], а из динамиков по-прежнему истекали однообразные волны шорохов и тресков. Оставался единственный разумный выход: постараться побыстрее заснуть, пока в салоне машины сохранялась приемлемая температура. Управлять собственной терморегуляцией я научился давно, еще под руководством Ирины, и поэтому замерзнуть не боялся, но вот засыпать в холоде все равно не хотелось.

Я потянулся выключить бесполезный приемник, и в этот момент сквозь шорохи и трески явственно послышалось: «…вернис-с-сь… умреш-ш-шь… вернис-с-сь… умреш-ш-шь…». От неожиданности я поспешил нажать на выключатель, и тут же возникло знакомое неприятное ощущение тяжелого взгляда в затылок и постороннего присутствия. Вспомнился вдруг знаменитый эпизод из фильма прошлого десятилетия «Понедельник начинается в субботу», где главному герою пришлось заночевать в избушке на курьих ножках на хлебах Наины Киевны Горыныч. Там программисту Саше Привалову досталось чертовщины и мистики по самое «не хочу». Мне же необходимо было выспаться впрок, потому что моя обострившаяся экстрасенсорика буквально стонала от нехороших предчувствий в ожидании грядущих событий. Поэтому я не стал тратить усилий на отражение психокинетической атаки неизвестного противника, а применил простой и достаточно эффективный прием из арсенала начинающих магов и колдунов — «кокон смерти». Прием заключался в том, что паранорм создавал устойчивый образ мертвого себя и накладывал этот фантом на свою защитную оболочку — какую умел создавать. Противник видел перед собой мертвое тело, а с некробиотическими полями, как правило, предпочитали не связываться. Оборотной стороной такой защиты была полная невозможность сканирования окружающего пространства. То есть к находящемуся в «коконе смерти» паранорму можно было подойти и сотворить с ним любую пакость, даже убить. Физически, разумеется… Но, как говорится, на безрыбье и сам раком станешь. И я решился на «кокон».

Как ни странно, это сработало. Я прекрасно выспался и с первыми лучами солнца, взорвавшего радужными фейерверками снежные шапки далеких вершин-двойняшек, запустил на прогрев двигатель джипа, а сам вылез наружу. Четверть часа спустя, проделав малый комплекс дыхательной гимнастики тайцзи и съев пару бутербродов с минералкой, я двинулся дальше.

Погода была прекрасная, орел куда-то исчез, двигатель джипа работал ровно и настроение мое поднималось одновременно с восходом солнца.

В общем, до Бийтына я добрался уже к обеду. Собственно поселком его можно было назвать лишь с большой натяжкой, потому что единственная улица (она же — трасса), застроенная с обеих сторон приземистыми каменными и шлакоблочными домиками за покосившимися заборами, не производила впечатления основательного человеческого поселения — так, нечто придорожно-неприметное для перекуса и ночевки.

Миновав около двух десятков пыльно-серых строений, я оказался на чем-то похожем на площадь. Улица здесь расширялась в сторону невидимой, но хорошо слышимой за домами речки со странным названием Клык, и образовывала что-то вроде полукруглого кармана, в дальнем конце которого обнаружилось длинное и тоже низкое здание с большими стеклянными окнами-витринами и совершенно нечитаемой выцветшей надписью по фасаду. Под широким козырьком, тянувшимся вдоль всей левой части строения, стояло несколько таких же бесцветных скамеек вперемежку с урнами, а на скамейках подвое-потрое сидели несколько человек. Кое у кого в ногах стояли дорожные баулы и сумки, и я пришел к выводу, что вижу банальную автобусную станцию, а витрины, по всей видимости, принадлежат местному «супермаркету» с соответствующим названием типа «Приятного пути» или «Возьми в дорогу».

Я подрулил к остановке, заглушил двигатель и выбрался из машины. На мое появление никто из присутствующих не обратил никакого внимания. Пришлось вступать в принудительный контакт. Я подошел к пожилому алтайцу в вылинявшем зеленом чокпене, сидевшему в стороне от остальных и опиравшемуся на толстый суковатый посох.

— Исынмэ сыз, хёрмэтле![23] — вежливо обратился я.

— Исын бул, яш-кыш, — кивнул не глядя на меня старик. — Ищешь кого-то?

«Еще один телепат, что ли? Или опять на шамана нарвался? А, впрочем, какая разница…»

— Угадали, ака. Ищу дом уважаемого Алыкчака Тудегеша.

— Зачем он тебе? — Старик наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза.

Я в который раз поразился этой особенности алтайцев: даже у стариков здесь пронзительный молодой взгляд — будто старится только кожа, а тело и душа остаются юными и полными сил. Говорят же, что истинный возраст выдают глаза, и я склонен этому поверить.

— Я — дэёлат-кыш, ака. Мне необходимо поговорить с уважаемым Тудегешем об одном важном деле.

Старик прищурился, и я тут же почувствовал будто под черепом порхнул легкий ветерок. Все-таки дед — тоже экстрасенс! Прямо напасть какая-то! Притягиваю я их к себе, что ли? Или они меня?..

— Ты идешь по древней тропе, сугышчи, а на нее обычный человек попасть не может. Я знаю, что ты говоришь правду. Дом Алыкчака на том краю Бийтына, у реки, — старик махнул рукой мне за спину и снова опустил голову на скрещенные на посохе руки. — Хуш булыгыз![24]

Я снова залез в джип и через пять минут уткнулся капотом в остатки каменной ограды, за которой стоял добротный небольшой домик на высоком фундаменте, сложенный из розовато-серого туфа. На гудок клаксона вместо хозяина из-под крыльца вылезла здоровенная лохматая псина, зевнула, встряхнулась, окинула машину равнодушным взглядом и вразвалочку удалилась за дом.

Я выбрался из джипа и вошел в приоткрытую калитку. Лохматая башка на секунду выглянула из-за угла дома и снова исчезла. Когда же я подошел к крыльцу, дверь неожиданно распахнулась, и мне навстречу шагнула маленькая смуглая женщина в длинном, явно домотканом платье с ярким платком на плечах.