Пол Хасон - Сувенир

Однако, недоумевал Маккей, как может подобный архетип оторвать голову собаке или человеку? Хмурясь, он просмотрел раздел о полтергейстах — духах, разбрасывающих предметы и оставляющих физические следы. Здесь в качестве вероятного разумного объяснения выдвигалась власть сознания над материей, или психокинез.

"Определенный уровень подсознания личности субинтеллектуального характера может оказаться способен самовыразиться, проявляя в зависимости от аномального физиологического состояния физическую силу неизвестного рода".

Маккей опустил книгу. Если принять, что и Энджеле, и доктору Кэмпбелл было присуще такое вот аномальное физиологическое состояние, скептически спросил он себя, не могли ли они сами каким-то образом оказаться виновны в столь мрачных убийствах? Если оставить в стороне то, что на взгляд Маккея эта теория была дикой и невероятной, она создавала лишь одну трудность: как втиснуть в нее кельтские каменные головы? Теория, вне всяких сомнений, упускала самый важный фактор.

Разочарованный, он вернулся к последней выдвинутой автором гипотезе и обнаружил, что это место написано с некоторой насмешкой:

"С точки зрения профессора Чарльза Ричета, которого поистине можно назвать одним из основателей современных исследований психики, весьма притягательной кажется идея существования не-человеческих, наделенных интеллектом "элементалей". Он делает вывод, что под эту категорию могут подпадать и явления немецких "берг гайстер" — горных духов, кобольдов и легендарного "маленького народца". С этим согласен и великий французский астроном Камилл Фламмарион: "Неизбежно возникают две гипотезы. Либо данный феномен (появление привидений) продуцируем мы сами, либо это суть духи. Но заметьте хорошенько: духи эти не обязательно являются душами умерших, ведь могут существовать иные создания. Мир может быть полон ими — при том, что мы вечно остаемся в неведении, если только не возникают некие необычные обстоятельства. Разве не находим мы в различных древних произведениях демонов, ангелов, гномов, духов, привидений, элементалей и так далее? Возможно, на самом деле эти предания не лишены некоторых оснований". Здесь в поддержку двум упомянутым ученым мужам можно цитировать исследования доктора Уолтера Ивэнс-Венца; жившего в семнадцатом веке священника, преподобного Роберта Керка из Эйберфойла; а также венгерского минералога, г-на Калошди, собравшего множество рассказов о таинственных шумах и стуках в венгерских и богемских копях. Эти стуки часто слышал он сам вместе с учениками. Г-жа Калошди видела в хижине крестьянина Михаэля Энгельбрехта явления пресловутых "кобольдов" во плоти: они оказались нелепыми человечками ростом с ребенка, которые исчезли, когда на них направили сильный свет".

Свет, размышлял Маккей. Во всем мире повторялось одно и то же. Похоже, тема была возвратной. Свет, древнее народное средство защиты от слуаг сид.

Далекий церковный колокол пробил полночь. Обеспокоенно вздохнув, Маккей закрыл книгу и решил объявить отбой. Терзаясь сомнениями, чему же верить, он пошел наверх, ложиться. По всей видимости, Холлэндер потревожил вора, который убил его и затем украл камень. И все же… почему именно камень и ничего больше? Маккей задумался о многочисленных старинных преданиях, связанных с перемещавшимися в ночи камнями — Роллрайтом, Карнаком и Шантекоком.

Он забылся беспокойным сном, понимая, что прежде, чем посмеет посвятить Киттреджей в свои растущие подозрения, должен узнать гораздо больше.

Он торопливо позавтракал и в половине девятого ушел из дома. В спешке он забыл шляпу. Несколько часов сна, которые профессор урвал, оставили ощущение слабости и раздражения. Снились ему запутанные кошмары: что-то гналось за ним во мраке подземных склепов могильников Лонг-Грэйндж. Машина Маккея нырнула в Каллахэн-тоннель, и он вздрогнул от этих воспоминаний, пытаясь стряхнуть оставленное сном навязчивое чувство. Но день был уже омрачен; отброшенной на него тени вторила пелена нависших над аэропортом низких облаков.

Маккей поставил машину на центральной стоянке и по кредитной карточке купил билет на челночный рейс Восточных авиалиний до Нью-Йорка.

Самолет был забит пассажирами, летающими по сезонным билетам. Маккей сел у окна, положил чемоданчик на колени и стал внимательно изучать спинку переднего сиденья — красные, светло-коричневые и коричневые похожие на облачка штучки. Думал он об обезглавленном трупе Холлэндера, на который было страшно смотреть; о том, сколько крови содержится в человеческом теле; о старинном кельтском способе отправлять врага на тот свет. Профессор снова ощутил дурноту и головокружение. Раздался тихий голос. Темнокожая стюардесса в синей форме напомнила ему пристегнуть ремень. Из вентилятора дуло ледяным воздухом. Маккей потянулся наверх, но отключить его не сумел. На взлетной полосе впереди стояли самолеты. Американские авиалинии: красные и синие "А", устремленные вверх синие крылья. Восточные авиалинии: голубой с синим. Многоцветное оперение.

Вот, наконец, самолет напрягся, взял разбег, стремительным прыжком метнулся в воздух.

Бостонский залив. Островки, похожие на нефтяные пятна или на облака.

Занятый своими мыслями профессор все воспринимал, как в горячечном бреду: остров внизу был странным кельтским призраком, ушастым существом с единственным синим глазом-озером, драконом со страниц Книги из Дэрроу, Келлса или Линдисфарна. Соединявший два островка прямой мост был мостом между Миром Людей и Миром Слуаг Сид. Маккей закрыл глаза и попытался уснуть.

В течение сорока пяти минут сон ускользал от него. Перед глазами плясали камни. Маккею вспомнилось, что в Индии молодые бездетные пары молятся камням, чтобы те даровали им дитя. Во всем мире бытовала одна и та же упрямая убежденность: в камнях обитают духи. Мадагаскарские купцы натирали священные камни маслом, дабы их дело процветало. В Индии камням приносили в жертву рис и сандаловое дерево. В Ирландии — молоко и кровь. В голове у профессора беспрестанно звучала одна и та же строка (кажется, из Йитса?): "Кровь — великий собиратель злых духов".

Из Ла-Гардия Маккей, взяв такси, поехал прямиком на Сорок вторую улицу, в публичную библиотеку.

Он с трудом взошел по грязным каменным ступеням, лавируя между сидевшими на них туристами, ребятней, пьянчужками и теми, кто потерялся. Пацан в оранжевой шапочке со спадавшими по обе стороны коричневыми полотняными оленьими рогами ел из баночки йогурт и вполуха слушал небритого мужчину без пальто, который обращался к толпе с нижней ступеньки. Какой-то турист фотографировал свою девицу, рассевшуюся на каменном льве. Дорогу Маккею забежала женщина в замызганном коричневом пальто, она протянула изъеденную грязью руку и тихо проговорила: