Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

— Вот те раз! — воскликнул я. — Да мне же по «электронке» пришел наказ главного редактора осветить…

— Это какая-то ошибка! — уверенно заявил Тарнавский. — Шеф тебе подобных распоряжений не давал!

Закончив разговор, я еще минут десять размышлял о том, как в моем электронном почтовом ящике могло оказаться распоряжение, которого мне не давали? Но ответа на этот вопрос так и не нашел…

Инга сидела рядом, молча пила чай и со скучающим видом наблюдала за мной.

— Мне нужно ехать в район, — сообщил я ей.

— Прямо сейчас, что ли? — недовольно спросила она. — Может, лучше завтра?

— Зачем откладывать на завтра? — я допил остатки чая и поднялся. — Сейчас только половина десятого. Успею до обеда переговорить с кем-нибудь из руководителей района, зайду в отдел культуры…

— А далеко ехать?

— Нет, меньше полусотни километров.

— Я с тобой! — Инга вскочила. — Дай мне пять минут — чуток подкрашусь и быстро переоденусь…

— Лучше оставайся дома, приготовь что-нибудь вкусненькое, — мне хотелось отговорить ее от поездки. — А когда я вернусь, мы славно посидим…

Но она и слышать этого не хотела. Как ураган, понеслась в спальню. Уже оттуда крикнула:

— Мы четыре дня не виделись, я соскучилась, а ты опять хочешь меня бросить!

Добирались мы не долго. В половине одиннадцатого подъехали к зданию райгосадминистрации.

Инга отправилась рыскать по магазинам, а я пошел к руководству.

На месте оказался один из заместителей главы района. Вопросы у меня к нему были несложные, и я быстро получил на них исчерпывающие ответы. А вот у заведующей отделом культуры задержался на целый час. Она оказалась настоящим энтузиастом своего дела. Сначала взахлеб рассказывала мне о каждом сельском клубе, затем — о достижениях местных творческих коллективов. Не забыла упомянуть, что сама является активным участником художественной самодеятельности — поет и танцует, а ее муж руководит домом культуры, получившем призовое место на всеукраинском смотре… В общем, фактов для написания статьи я набрал предостаточно.

Инга ждала меня на парковке перед знанием администрации.

— Сегодня здесь базар не работает, но возле магазина бытовой техники мужчина и женщина торгуют мясом в павильончике, — сообщила она. — Мясо такое свежее… Давай купим! Наделаю антрекотов, эскалопов…

— Давай! — согласился я.

Инга тут же развернулась и побежала в сторону базара, увлекая меня за собой.

— Продавцов зовут Анатолий и Ольга, — уведомила она, не сбавляя ходу. — Они — супруги…

— Откуда ты знаешь? — меня несколько озадачила ее осведомленность.

Инга хмыкнула:

— Слышала их разговор.

Когда мы подошли к павильончику, то увидели в нем только мужчину — красномордого увальня лет около сорока. Навалившись могучей грудью на прилавок, он безмятежно дымил сигареткой.

— Женщина куда-то убежала, — шепнула мне Инга. — Постой в сторонке, а я потолкую с этим Анатолием…

Я непонимающе взглянул на нее, но подчинился. Остановился неподалеку от ларька и тоже с удовольствием закурил. А она, сделав серьезное лицо, решительно приблизилась к продавцу.

— Ну, привет, Толик! — рявкнула каким-то недобрым голосом — в нем слышались и угроза, и ирония.

Мужик выпрямился и, часто хлопая рыжими ресницами, вопросительно уставился на Ингу.

— Что смотришь? — она стояла, заложив руки в карманы своего черного пальто, и с презрением глядела то на увальня, то на мясо. — Торгуешь, значит…

— Торгую, — неуверенно обронил он. — Мясо свежее, с домашней фермы…

— А Ольга куда подевалась?

— Она отлучилась на несколько минут…

— Понятно! — процедила Инга. — Значит, подождем.

— А вы кто? — спросил он с некоторой опаской.

— Сейчас узнаешь! — уже с неприкрытой угрозой и злобой выкрикнула Инга. — Все, подлец, узнаешь! И женушка твоя тоже узнает, как ты совратил мою племянницу, как она забеременела от тебя, как родила — все узнает!

— К-какая пле-племянница? — испуганно промычал продавец.

— Ты не знаешь, какая?! — Инга выдернула руку из кармана и угрожающе затрясла ею перед самым носом увальня. — Та, к которой ты ездил полгода, которой врал, что собираешься разводиться с Ольгой! Та, которая сейчас сидит с ребенком на руках и рыдает! А ты, мерзавец, спрятался в кусты и даже не поинтересовался, есть ли ей чем кормить дитя? Твое дитя!

— Да вы… Да ты… — продавец растерянно заметался по ларьку. — Я сейчас выйду и так…

— Ты мне будешь угрожать?! — заорала Инга на всю улицу. — Я тебе сейчас тут такое устрою! Ты у меня, гад, попляшешь!

Он сразу как-то обмяк, высунулся чуть ли не на половину из ларька и попросил:

— Не кричите! Ради Бога, не нужно. Потом…

— Что потом? — не унималась Инга. — Я пришла сказать тебе и твоей женушке, что мы с племянницей подаем в суд заявление на установление отцовства. Как миленький будешь платить алименты!

Я стоял и не знал, что мне делать. Господи, что она вытворяет? Что она задумала? Зачем устроила этот концерт? Я уже решил подойти и увести ее от ларька. Но Инга, предварив мой шаг, бросила в мою сторону многозначительный взгляд.

Продавец беспомощно ловил перекошенным ртом воздух, сигарета выпала из его губ. Он сначала спрятался вглубь своей торговой точки, потом опять бросился к прилавку.

— Послушайте, не нужно ничего говорить жене! Я буду помогать! Слышите, я не оставлю Нину без помощи!

— Осознаешь, значит, свой грешок? — ледяным тоном произнесла Инга. Затем, тяжко вздохнув, смилостивилась: — Ладно, пока не стану Ольге ничего говорить. Но смотри, чтобы сегодня же был у Нинки, успокоил ее и дал денег! А пока положи-ка мне в пакет хороший кусок мяса. И сала не забудь! Отдам племяннице, чтобы не сидела голодной.

— Сейчас, сейчас! — увалень заметался по ларьку. Нашел большой пластиковый пакет, бросил в него здоровенный кусок мяса и ломоть сала, быстро подал Инге через прилавок.

— Возьмите! И уходите! Пожалуйста, уходите! А то Ольга…

— Уйду! — оборвала его на полуслове Инга. — Но помни: Нинка должна постоянно чувствовать твою заботу! Иначе…

— Понял, понял! — заверил продавец и, молитвенно сложив руки на груди, прошептал: — Идите же, идите, прошу вас!

Инга смерила его осуждающим взглядом и, еле волоча ноги, скособочившись под тяжестью пакета, пошаркала прочь от прилавка. В этот миг в ларек вошла толстенная бабища в белом переднике, испачканном кровью. Увалень тут же заискивающе заулыбался ей и стал лепетать о том, что пора бы перекусить.

— Ну, зачем ты так поступаешь! — напустился я на Ингу, догнав ее в нескольких метрах от ларька.