Питер Джеймс - Зона теней

– Значит, Фабиан нашел теперь своего настоящего отца?

– Вполне возможно.

Она покачала головой:

– Я бы не хотела, чтобы Дэвид узнал об этом. Он так гордился Фабианом. И я не хочу, чтобы пострадала его гордость.

Форд кивнул:

– Я понимаю. Но ваш муж не относится к тем, кого мы называем сенситивами. Души ничего не смогут ему сообщить; он ничего не будет знать, если вы сама не скажете ему.

Алекс закрыла лицо руками.

– О господи, я совсем запуталась, я ничего не понимаю и так перепугана.

– Видите ли, – мягко сказал Форд, – между вашим сыном и его подлинным отцом возник какой-то серьезный конфликт. Его-то мы и должны попытаться разрешить, ибо это может нанести серьезный урон вашему сыну… и вам.

– Каким образом?

– Тут присутствуют какие-то очень мощные темные силы; я пытался справиться с ними, не пугая вас, но мне никогда в жизни не приходилось сталкиваться со столь мощным противодействием. Ваш муж считает, что я шарлатан; вы же, как мне кажется, верите мне, хотя и у вас есть сомнения. Чтобы доказать свою искренность, я готов отказаться от своего гонорара, но и вы, в свою очередь, должны делать все, что я вам скажу. Вы понимаете?

Она покачала головой.

– Нет. Я не хочу продолжения.

– Алекс, – тихо сказал он, – вы не можете войти в мир потусторонних сил и выйти из него с той же легкостью, с какой нажимаете на клавишу – раз, и музыка смолкла. Их надо одолеть, или они одолеют вас.

Алекс снова почувствовала леденящий озноб, холодная струя воздуха скользнула по ее телу – омерзительное влажное дуновение, от которого блузка, словно промокнув насквозь, прилипла к телу.

– Не можете ли вы каким-либо образом выяснить, кто именно стал отцом вашего сына?

– Я была на Уимпол-стрит. У специалиста по бесплодию. Саффиер. Доктор Саффиер. Он брал сперму от доноров… он говорил, что они очень тщательно подбирают доноров… учитывают их внешность… – Она помолчала. – Цвет волос, глаз и все такое.

– И он помог вам?

– Да.

– Я думаю, вы должны повидаться с ним. Попытайтесь выяснить хоть что-нибудь о Джоне Босли.

– Я даже не знаю, жив ли он.

– Это очень важно, – сказал Форд.

– Почему?

– Потом поймете.

Открылась дверь, и вошел Дэвид.

– Вам с молоком, мистер Форд?

Форд встал:

– Прошу прощения, я опаздываю. Мне нужно ехать.

– Хотите метлу или вы прибыли на собственной? – улыбнулся Дэвид.

Форд вежливо улыбнулся в ответ:

– О, в таких средствах передвижения я не нуждаюсь; будь у меня такая возможность, я предпочел бы раствориться у вас на глазах.

22

«Лендровер» дернулся и пошел юзом по грязной дороге. Алекс уловила запах навоза из свинарника; она увидела, как несколько кроликов, уставившись на свет фар, дернулись, бросились прочь и, проскользнув через ограждение, скрылись в поле.

Ночь была ясной: она видела россыпь звезд, полумесяц и темное пространство земли, словно бы затянутое бесконечной тенью.

– Спасибо, что вытащил меня.

– Не говори глупостей.

– Мне не хотелось вечером оставаться дома.

– Ничего удивительного. Этот парень – как его имя, Форд, что ли? – до смерти перепугал тебя своими штучками.

Она смотрела сквозь ветровое стекло; на капоте лежало запасное колесо. «Лендровер» клюнул носом, и она увидела мерцающее озеро; казалось, это мерцание шло изнутри. Средневековый водоем. Она поежилась; ну почему это выражение не оставляет ее в покое, почему оно всегда столь зловеще звучит в ушах? Она представила себе древних столетних карпов, которые охраняют мрачные глубины, и попыталась отвести глаза от озера, но оно как магнит притягивало ее взгляд.

– Он оказался не таким, как я его себе представлял, – бросил Дэвид.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну… в общем-то у него есть чувство юмора; я никогда не думал, что такие люди обладают юмором, мне всегда казалось, они убийственно серьезны. Он больше смахивает на страхового агента, чем на медиума.

Она улыбнулась:

– Именно это подумала и я, когда увидела его впервые. Тем не менее он пользуется очень хорошей репутацией.

Дэвид резко остановил «лендровер», дернул ручной тормоз и приник к боковому стеклу.

Алекс обеспокоенно взглянула на него:

– В чем дело?

Дэвид поднял палец, продолжая что-то разглядывать. Слушая ровное, как биение сердца, постукивание двигателя, Алекс огляделась, она была беззащитна, уязвима и испугана; поскорее бы добраться до фермы – ей не хотелось останавливаться тут в сумерках, рядом с озером, посреди темных полей.

– Вот сволочи.

– Что такое?

– Опять несколько овец забрались в виноградник – как раз там я выращиваю свое шардоне. Вот уж где они мне не нужны!

Алекс почувствовала облегчение.

– Утром починю там изгородь.

– Ты не против, если завтра я одолжу у тебя «лендровер»?

– Не так уж приятно тащиться на нем в Лондон – тебе лучше было бы сесть на поезд в Льюисе.

Она кивнула.

– Но делай как знаешь; я бы хотел, чтобы ты отдохнула, расслабилась, набралась сил.

Улыбнувшись, Алекс положила руку на спинку его сиденья. Хорошо бы обнять его, прижаться к нему, но нет, в глубине души она понимала, что и так поступила с ним не лучшим образом; не стоит бередить его раны – по отношению к нему это было бы нечестно, да и по отношению к себе тоже, пришло ей в голову.

Сидя у кухонного стола, Алекс наблюдала, как Дэвид открывает бутылку вина собственного производства. Колли бродил по комнате, ложился и снова путался под ногами.

– Ты в самом деле сделала все, как он сказал, и шесть часов не ела?

Она кивнула:

– После завтрака крошки во рту не было. А ты?

– Обычно я ем два раза в день – завтрак и обед. – Он открыл холодильник. – Хочешь омлет?

– Я удивлена, что ты не держишь кур; в Лондоне ты всегда хотел обзавестись ими.

– Держать их в Лондоне было бы своего рода новшеством, не то что здесь.

Она улыбнулась.

– Да и в любом случае яйца и вино плохо сочетаются.

– Разве что запивать яичницу шардоне.

На сковородке шипело полдюжины яиц.

– А что ты делал во время сеанса – точнее, круга?

Он взглянул на нее и покраснел.

– Что делал?

– Похоже, ты глазел по сторонам.

Ухмыльнувшись, он похлопал себя по груди и, осторожно стянув пиджак, показал прикрепленный к груди диктофончик.

– Тут все. Вот и посмотрим, кто из нас прав. – Он положил диктофон на стол, включил кнопку перемотки записи.

Она слушала шуршание ленты и вопросительно смотрела на него.