Сергей Гомонов - Сокрытые-в-тенях

— Разве так?

— А разве не так? — он хозяйским жестом отвел ее зеленую челку со лба и рукой, на указательном пальце которой холодно сверкнуло кольцо-коготь, приподнял лицо Ани за подбородок. — Посмотри на меня!

— Не хочу!

— Тебе только так кажется. Посмотри!

Она ударила его по руке и отпрянула с ледяным взглядом:

— Вы забываетесь!

Носферату обрадованно расхохотался:

— Вот и ответ, прекрасная русалка! Обрати внимание: у тебя был выбор, и ты…

— Я поняла, о чем вы будете толковать. Вы еще не поднялись на эту сцену, как я знала, что вы скажете: «У людей есть выбор: предпочесть смерть после укуса или забыть о ней и жить вечно — вечно за счет других. Просто люди слабы и трусливы»…

На его смертельно бледном лице мелькнуло не удивление, нет, но какое-то подобие его. Словно он и ожидал услышать от нее эти слова, но только вообще, не именно сейчас. Носферату вгляделся в Аню.

— У тебя был выбор, и ты его сделала. Поэтому ты здесь сейчас, а я рядом с тобой. Всё есть выбор, так почему…

— Выбор выбору рознь. То, о чем сказали вы, несет в себе какой-то порочный посыл…

— Вот как? — вампир вздернул бровь и угрожающе оскалил клыки; девушка могла бы поклясться, что они у него не вставные.

Аня отступила от него из-за необходимости допеть последние строчки песни и под финальные аккорды, снова опустив микрофон, договорила на ухо собеседнику:

— Кто посмеет взять на себя смелость быть роком для ближнего своего?

— Кто? — Носферату усмехнулся. — Кто угодно! Маньяк в подворотне, кучка скинхедов за углом, члены призывной комиссии, армейские «деды»…

— Это какая-то больная логика! — быстро возразила Аня. — Такого не должно быть…

— Но это есть!

— Смертный не смеет испытывать другого смертного! У него нет для этого полномочий свыше!

— Он сам взял на себя эти полномочия. И потому сам отвечает за все свои поступки и за свой выбор! Впрочем, теория ваша интересна… по-своему. Но нежизнеспособна. Благодарю за танец, леди! — он высокопарно облобызал ее кисть, а когда зрители захлопали, степенно спустился вниз и послал затем Ане три воздушных поцелуя.

— Если судить по уровню шума… — начал было ведущий, но Кашин-Люцифер перебил его:

— Если судить по уровню шума, наша русалочка выиграла главный приз сегодняшнего конкурса! Мотоцикл — на сцену!

В облаке сизых выхлопных из-за кулис выскочил байкер на черной «Ямахе».

Вера запрыгала, как сумасшедшая, и захлопала в ладоши:

— Надо же! Надо же!

— Классный мотик… — заметил Валера-Крик, уже снявший маску и оказавшийся невероятно конопатым мужичком с телячьими ресницами и хитрющими глазами сатира. — Это я наколдунил вам удачу, детки! Благодарите дядю Лерыча!

— Угу, и часовню тоже ты развалил! — Костя похлопал его по плечу. — Свободен!

— Ну прокатиться-то дадите?

— А ты Аню об этом и спроси.

— А ты с ней… разве не… нет? Не вместе?

Костя покачал головой, и Валера в развевающихся черных одеждах понесся домогаться «Ямахи» у ее новой хозяйки.

— Вот так! — сказала Вера Косте. — А ты не щелкай клювом. В большой семье, как известно…

— Какой-то странный сегодня Нагафенов, — не дослушав ее, сказал тот. — Может, его бродячий вампир искусал?..

Шум на площади постепенно стих.

Валера все оглядывался на оставленную у палаток «Ямаху», красиво мерцавшую в отблесках костра, и посасывал баночное пиво. Остальные сидели вокруг огня и завороженно внимали танцу пламени.

— Всё! Пора идти гадать! — Вера решительно поднялась с бревна и шагнула за пределы света, в темноту. — Друиды мы, аль не друиды?

— Мы ошалелые полуночники! — зверски зевая, ответил толстячок Иван. — Может, лучше на боковую? Всю неделю мечтаю выспаться…

Толик не выдержал:

— А тебе-то кто не давал?

— Кто! Вдохновение!

— А ты его в следующий раз палитрой отполируй. А для верности этим своим… мольбертом гаси!

— Пол-литрой пусть полирует, — вмешался Валера, пожирая взглядом переодевшуюся в обычную, Верину, одежду Аню. — И еще кое-кем, не при дамах буде сказано!

Аня сонно моргала и клевала носом. Казалось, она в своих раздумьях совершенно забыла о том, что ее окружают люди. Костя осторожно подставил ей плечо, но тут из палатки с диким воплем вылетела Вера:

— О господи боже мой! — она обмахивала себя руками с таким выражением на лице, словно на нее одежду забралась целая стая пауков. — Там кто-то был! Там кто-то был!

— Где? — с набитым ртом спросил Толик.

— В палатке! В палатке! О-о-о-о! Какой кошмар!

Мужчины бросились проверять, не забрался ли туда какой-нибудь приблудившийся жулик. Вера села к костру и прижалась боком к равнодушной Ане.

— Представляешь, ставлю я зеркало, в руке фонарик, навожу луч на свое отражение… а оно там, представляешь?

— Это хорошо… — флегматично протянула Аня.

— Чего хорошего?

— Ты считаешь, что без отражения лучше?

— Да тьфу ты! Не отражение! Оно! За спиной у меня! Жуткая женщина в какой-то дымке…

— Чем жуткая?

— Тем, что выглядела, как мертвая!

Аня пожала плечами:

— Так вы же сами решили отмечать праздник всех святых. Вот они к вам и приходят, на зов.

— Ой, перестань ты прикалываться, Анька! У меня и так мороз по всей коже! Чего бы им здесь искать? Надо думать, не самое лучшее место во вселенной…

— Но вы же сами призвали их!

Вера всмотрелась в ее глаза.

— Подожди-ка! Так ты считаешь, что если мы что-то делаем все вместе, то можем сотворять всякую всячину?

— Я не знаю…

Аня откровенно пошла на попятную. Взгляд ее потух, а сама она привычно съежилась и стала похожа на малолетнюю девчонку.

— Никого там нет! — доложил вернувшийся Толик.

Остальные уже рассаживались на свои места у костра.

— А в зеркало не смотрели? — осторожно уточнила Вера.

— Зачем мы стали бы смотреться в зеркало в темноте? Мы ж не девушки! — Валера гыгыкнул и пожевал зубочистку.

— Потому что в нем кто-то был! В зеркале!

— Так, — толстячок Ваня открыл банку пива, — кажется, Сириусу пора налить!

— Значит, вам всем слабо сходить и посмотреться в зеркало, да? — продолжала дразнить их блондинка, но пиво из рук Винни-Пуха приняла и пригубила.

— Нет, просто я знаю, кто там! — отозвался Костя.

Толик заржал, подхватывая:

— И я! «От улыбки лопнул бегемот»…

— Не оно! — Костя пошевелил пальцами перед лицом и заунывным голосом продолжил: — Это оно, жуткое, но симпатичное! Оно подкрадывается сзади, особенно если ты втихаря от всех точишь у зеркала что-то вкусненькое, кладет тебе руки на плечи и говорит загробным голосом: «Трик о трет!»[9]