Джон Маркс - Страна клыков и когтей

— Ты готова поверить в мою историю, как я была готова поверить в твою? — спросила Клемми.

В голове у меня все затягивало дымкой, но я кивнула. Я слышала имена и зажмурилась в тщетной попытке их заглушить, но стало лишь хуже. Стоило векам опуститься, передо мной раскинулась панорама. Я увидела дым, блеск стали и горы порубленных тел. Они были далеко, но видела я их так же ясно, как зонтики над столиками кафе, когда открыла глаза. И те и другие были реальны. И те и другие не исчезли. Раскат грома не избавил меня от этого двойного зрения.

— Я не миссионер, — призналась Клемми.

— Ты носитель перемен. Ты сама мне так сказала.

— Нет, я про то, что у меня совершенно другое пастырство.

Несколько раз мне доводилось видеть, как человек буквально меняется у меня на глазах, такое сейчас произошло и с Клемми. Даже сомневаясь в ее честности, я представляла себе ее миссионеркой. А теперь передо мной стояла женщина, которой я совсем не знала, полнейшая и совершеннейшая загадка. Открытие меня ужаснуло.

— Я не врала, — продолжала она. — Просто так мы говорим тем, кто не готов понять.

— Мы?

Ветер с гор трепал зонтики над столами. Вскоре польет дождь, и далеко мне не уйти, и я понятия не имела, куда двигаться. Я чувствовала, как меня охватывает отчаяние, как вновь поднимает голову тот страх на горе, сливаясь сейчас с ужасом перед тем, что вот-вот расскажет мне эта незнакомка.

— Я сотрудничаю с организацией под названием «Всемирный центр пастырства». Следует сказать, что изначально они меня наняли, и я выполняла обычные задания в Южной Азии и Африке. Иногда приходилось проводить обряды изгнания демонов, хотя не они давали нам средства к существованию. Мы называли их избавлением. Мы многое повидали. Я говорю про нас с мужем.

Это признание чуть умерило мой ужас перед надвигающимся безумием. Выходит, не я одна вижу что-то за гранью реального.

— Но год назад, после того, как меня бросил муж, это было после происшествия в Малави, после того, как мы перебрались в Кашмир, меня вернули в Лондон и послали в базовый лагерь для переподготовки. — Клемми внимательно посмотрела на меня. Мне не понравилось выражение «базовый лагерь» — слишком уж оно отдавало военщиной. Кажется, она заметила мою неловкость, но продолжала: — На контрактной основе я работаю в отделении ВЦП под названием «Комитет нижних слоев стратосферы» — это оно для прикрытия такое мудреное. Наша задача — изолировать феномен, который остальной мир связывает с некромантией и прочими формами оккультной деятельности.

Тут я едва не рассмеялась.

— По-твоему, Торгу — Сатана?

Она поглядела на меня очень серьезно. И мне вновь почудился какой-то заговор. У нее есть какая-то своя цель. Она хочет знать про голоса у меня в голове. Хочет знать, что они мне нашептывают. Ее рассказ — прелюдия к допросу.

— Это ведь ты начала про изгнание демонов, — сказала я.

Клемми подняла руки жестом учительницы, спеша развеять ложное впечатление.

— Извини. Просто мы никогда и никого не называем Сатаной, разве что формально. Сатана — слишком большая сила, слишком обширное заражение ума или души. Этот тип не Сатана, но если то, что ты рассказывала, верно, на нем, возможно, лежит его печать.

Вдумавшись в ее слова, я тряхнула головой. Потерла виски. Внезапно мне захотелось защитить Торгу, и от одной этой мысли меня стало подташнивать. У Торгу не этот вирус. Он выше его.

— Кресты для него ничего не значат. Он собирает артефакты сражений, разрушенных городов и селений, и некоторые из них были… да и остаются священными предметами. Мне он нечестивым не показался. Напротив. В нем было что-то извращенно-духовное.

Но Клемми покачала головой, словно мы ушли от темы. Ей хотелось вернуться к объяснениям:

— Я аналитик. Мне не полагается ничего предпринимать, только ждать и наблюдать там, где налицо признаки проблемы. Землей правит Сатана. Это мы знаем из Священного писания. Это не секрет, и не наше дело переписывать базовую операционную систему. Мы вмешиваемся только, если речь идет о наших собственных интересах. А покаты не пропала, данный случай их никак не затрагивал.

— Почему твой комитет мной интересуется?

— Не интересуется. Он даже не знает о твоем существовании. Но ты интересуешь меня. Вот что важно.

— Значит, ты про меня не докладывала?

— Я уже несколько недель не посылала докладов. В штаб-квартире не знают, где я.

— Не знают, что ты в Румынии?

Она почти проказливо тряхнула головой.

— Я пересаживалась в Отопени с рейса «Эль-Аль» на самолет «Бритиш Эйрвейс», когда увидела красавицу и решила последовать за ней. Интуиция, если хочешь. Она мне всегда подсказывает, когда случится беда. С тех самых пор я в самоволке.

Эта информация лишь все запутывала. Она последовала за мной по личным мотивам. Верить ей или нет? И что, скажите на милость, это значит? Она уязвима. Первые капли дождя забарабанили по зонтикам кафе, но мы продолжили прогулку. Мужчины оборачивались на нас, стараясь поймать наш взгляд. Невзирая на боль в ноге, лучше не задерживаться на месте.

— Должна признать, ты не в своем уме, — сказала я.

— Как Иисус. — Она поняла, что я различила слабину в ее фасаде. — Встреча с тобой была божественным предназначением. Я была послана защищать тебя, и я тебя защитила, но, если это тебя успокоит, у меня была и другая причина для того, чтобы приехать сюда. В Лондоне зафиксировали слух, который требовалось проверить. Такое у нас правило, рутинное дело, по сути. Здешние немцы говорят о каком-то существе, которое называют Об.

— Значит, дело все-таки не во мне.

— В тебе, в Боге и в Обе.

На последних словах ее голос дрогнул. Мне было страшно, но и ей тоже.

— Слишком уж смахивает на выдумку, — сказала я.

— Об как облом. Но это сокращенное от «Отсутствие Бога» и сродни латинскому dues abscinditus, что тоже означает «Отсутствие Бога» или «Отсутствующий Бог». Или еще лучшим переводом было бы просто Отсутствие.

— С твоих слов выходит, это он на меня напал?

— Не знаю. — Клемми сдала назад. — Не знаю. Я надеялась, ты снабдишь меня деталями.

— На Отсутствие та тварь не слишком походила. Скорее, он был даже чересчур здесь, если ты понимаешь, о чем я.

В ответ она многозначительно промолчала. Интересно, что я такого сказала? Нога у меня начала неметь, и я поняла, что далеко мне не уйти.

— И вообще, — продолжала я, занервничав от растущей тревоги у нее в лице, словно она обнаружила нечто крайне важное, — твой Об скорее похож на обстоятельство, чем на существо.

— Возможно, но живущие в горах потомки саксонских иммигрантов, перебравшихся сюда в тринадцатом веке, говорят о нем как о человеке. Они говорят, Об сделал то, Об сделал это. Крайне странно. А еще они считают, что это «обстоятельство» способно распространяться — как вампиризм.