Джонатан Кэрролл - По ту сторону безмолвия

Да, все это вы уже знаете, и мне незачем продолжать. Возможно, я просто разговариваю сам с собой. Как человек, который десять раз перепроверил свою чековую книжку, но по-прежнему не может понять, почему оказался в долгах. У меня было сто долларов. Я потратил столько-то на то, столько-то на это. Я могу объяснить все расходы, но почему же тогда осталось меньше, чем ничего? Почему наш сын превратился в бессовестное, угрюмое, скрытное существо? Должно же было остаться хоть что-то хорошее от стольких лет поддержки, бережного руководства и любви. Но нет. На «счете» не осталось ничего.

— Привет, Мэри По.

— Привет, Грир Фишер.

— У вас пистолет с собой?

— Да.

— Можно посмотреть?

— Это все тот же старый пистолет, ты его уже пять раз видела.

— Ну пожалуйста!

Мэри взглянула на меня, я согласно кивнул. Она распахнула жакет и вытащила пистолет из наплечной кобуры. Вытащив обойму, подняла его, показывая Грир.

— Он тяжелый?

Я знал, к чему она клонит.

— Грир, нельзя брать пистолет в руки. Ты же знаешь правила.

— Я же только спросила.

— Я знаю, к чему ты клонишь. Смотреть можно, а трогать нельзя.

— «Смит и Вессон». Это те, кто его сделал?

— Точно.

— А бомбы они делают?

— Не знаю.

— Папочка, а у тебя есть пистолет?

— Ты же знаешь, что нет. Они есть только у полицейских и частных сыщиков вроде Мэри.

— У Линкольна тоже есть.

— В каком смысле?

Грир очень умна, но слишком много говорит. Ей постоянно нужно быть в центре внимания, и ради этого она готова почти на все, вплоть до лжи. Переведя взгляд с меня на Мэри, девочка поняла, что сообщила драгоценные сведения, и на ее личике появилось хитрое выражение.

Она вскарабкалась ко мне на колени и зашептала в самое ухо:

— Обещаешь, что не скажешь? Линкольн не знает, что я знаю. Я зашла к нему в комнату и увидела за комодом. Линкольн прилепил его клейкой лентой.

Я кивнул, словно все в порядке вещей. У твоего брата в комнате спрятан пистолет? Очень хорошо. Мне удалось проговорить ровным голосом:

— Не знаю, зачем он Линкольну понадобился. Ну, ладно. — Я как можно ласковее снял Грир с колен. — Ладно, все в порядке. Иди-ка на кухню, милая, и перекуси. Мэри скоро уходит, а нам нужно еще кое о чем поговорить. Я приду через минуту.

Разочарованная тем, что ее секрет не произвел особого эффекта, девочка сунула руки в карманы и, шаркая, вышла из комнаты.

Когда она ушла, я передал Мэри, что рассказала мне шепотом дочка. Мэри закрыла глаза и сжала губы.

— Зараза. Ладно, Макс, не волнуйся. Не теряй выдержки и не злись, а то все испортишь. Сперва тебе надо посмотреть, что там. Может, просто пневматический пистолет или еще что, какая-нибудь штука для стрельбы дробью, и он просто не хочет тебе показывать. А вот если ствол настоящий, постарайся записать его серийный номер, тогда мы выясним, не засветился ли он где-нибудь. Будь осторожен, или нас ждут большие неприятности.

— Я постараюсь.

— Макс…

— Я же сказал, я постараюсь. Я сделаю так, как ты советуешь. А что мы еще можем?

— Пока ничего. Но, возможно, ничего страшного и нет. Подростки обожают такие штуки, но это не значит, что…

— Знаю, но мы оба помним Бобби Хенли, верно? Не глядя мне в глаза, Мэри встала и застегнула жакет. Бобби Хенли был у всех на устах — отчаянный, наводивший на всех страх парнишка из нашего родного городка. Кончил он тем, что погиб в перестрелке с полицией.

— Бобби Хенли был преступником. Твой сын — испорченный сопляк, а не преступник.

— Блин, Мэри, у него же пушка! Откуда мне знать, что он уже чего-нибудь не натворил?

— Не натворил, и все. Ясно? Не мог. Я прямо сейчас пойду и поговорю со своим приятелем, Домиником Скэнленом из управления полиции. Уговорю проверить… Не знаю. Пусть займется этим делом. Он сообразит, как поступить. Но мы все выясним. Ты посмотришь на ствол и спишешь номера, если он настоящий. Но не бери его в руки. Не дотрагивайся! Если Линкольн что-то натворил и поймет, что вы что-то заподозрили, все усложнится. Я позвоню через пару часов.

Когда она ушла, я пошел искать Грир. Она нашлась на заднем дворе, ела шоколадное пирожное. Я обнял ее одной рукой, и мы сели в шезлонг.

— Мэри ушла?

— Угу. Послушай, родная, я тут думал о том, что ты сейчас рассказала.

— О пистолете Линкольна? Знаю, нельзя заходить к нему в комнату, папочка. Я знаю, что вы с мамой не велели. Ты сердишься?

— Я недоволен. К тому же я думаю, что тебе самой бы не понравилось, если бы кто-то рылся в твоей комнате.

Девочка повесила голову:

— Мне бы жутко не понравилось.

— Ладно, тогда все. Давай забудем о том, что случилось. Я знаю, как тебя любит брат, но он, вероятно, расстроился бы и огорчился, если бы узнал, что ты за ним шпионишь. Помнишь, как было в прошлый раз? Так слушай, если ты не скажешь ему, что сказала мне, я тоже ничего не скажу. Это будет наш с тобой секрет. Но ты должна его хранить, Грир. Потому что, если кто-нибудь узнает, плохо придется тебе.

— А маме ты скажешь?

— Маме тоже незачем знать.

Тут Грир поняла, что гроза миновала и можно снова озорничать.

— Ладно, папа, но иногда я просто не могу хранить секрет. Я просто должна открыть рот и крикнуть, это как отрыжка, понимаешь? Как будто он не может усидеть у меня в животе, не то я взорвусь.

— Детка, делай что хочешь, но если ты расскажешь Линкольну, он больше не пустит тебя к себе в комнату, потому что перестанет тебе доверять. Если расскажешь маме — вспомни, что она сказала в прошлый раз, когда ты подглядывала. Думаю, не стоит ни с кем говорить на эту тему, но решать тебе.

— А ты кому-нибудь скажешь?

— Нет.

— Пап, это плохо, а? Что у Линкольна пистолет.

— Еще не знаю. Думаю, не очень хорошо, потому что зачем ему оружие?

— Может, он хочет нас защищать!

— Я сам нас защищу. Он знает, что это мое дело.

— Может, он хочет похвастать! Или собирается кого-то пристрелить!

— Надеюсь, не кого-нибудь из наших знакомых! Грир посмотрела, серьезно я говорю или нет, и ее озабоченное личико смягчилось и успокоилось, когда я улыбнулся, и она поняла, что я шучу.

Я не мог долго рассчитывать на ее молчание, потому что рано или поздно Грир выбалтывала все свои тайны. Я позвонил Лили в «Массу и власть» и сказал, что мы зайдем поужинать. Лили была в хорошем настроении и поинтересовалась, что новенького.

— Ничего особенного, кроме того, что я тебя люблю.

— Это новость? Мы прожили вместе семь лет, но любить меня ты начал только сейчас?

— Наверное, мы каждый день любим по-новому. Как тот парень, который сказал, что невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Сегодня я люблю тебя иначе, чем вчера или завтра.