Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

— Никак не приду в норму, — признался он. — Все время подташнивает, знобит, немного кружится голова. Пришлось отпуск за свой счет взять… Да еще и какие-то красные волдыри по телу пошли, будто я обжегся.

— Волдыри? — переспросил я. — А когда они у тебя появились?

— Вчера утром. Проснулся, стал одеваться, вижу: на животе, на руках, на ногах — красные пятна. Они у меня везде…

Я был почти уверен, что это от того снадобья, приготовленного на крови. Видать, Настя уже применила его. Осторожно поинтересовался:

— А, может, ты какое-нибудь лекарство выпил, оно тебе и повредило? Или накануне ванну принял…

— Причем тут ванна? — удивился Алексей. — Я ее каждый день принимаю, и никогда она плохо не влияла на мою кожу.

— Но, возможно, вода была сильно хлорирована? — выразил я предположение.

— Вода как вода! — он говорил немного нервно. — Думаю, что волдыри — это проявление аллергии на водку. Настя считает, что я отравился катанкой.

— Сходи к врачу! — посоветовал я.

— Ладно, схожу, если за два дня волдыри не сойдут! — пообещал Алексей. — Но меня больше беспокоит тошнота…

Мы поговорили еще пару минут, и я, дав обещание другу навестить его в ближайшее время, положил трубку.

На сердце у меня было неспокойно. Что будет дальше, как еще проявит себя это проклятое снадобье? В том, что оно действует, нет сомнений, потому как результат на лицо: Алексей не пьет и больной. Ай да Инга!

Весь остаток дня я посвятил написанию житейских историй для дочери киевского знакомого. А вечером отправился к Виве, сообщив домашним, что спешу на поезд — руководство газеты на несколько дней срочно вызывает меня в столицу.

Перед тем, как предстать пред ясные очи девушки, я заехал в супермаркет и накупил кучу всяких постных продуктов, в основном — фруктов и овощей.

Вива встретила меня радостным возгласом и сообщила, что эту ночь мы еще можем провести в одной постели, а затем — до понедельника — от интимной близости должны отказаться. Естественно, спорить с ней я не стал, понимая, что это совершенно бесполезно.

После ужина Вива приготовила для меня травяную ванну и напоила своей настойкой, укрепляющей сердце, на сей раз совершенно другой и на вид, и на вкус, чем прежнее медовое месиво.

Засыпая в объятиях девушки, я почему-то был уверен, что этой ночью непременно увижу вещий сон. Так и случилось…

Приснилось мне, что я стою на высоком холме, покрытом молодой изумрудной травой и редкими кустарниками, на которых пестрят невзрачные желтые цветочки. Шумит ветер, звонко поют птицы. Мощные потоки воздуха наполняют мою грудь пьянящей свежестью, лучи нежаркого солнца нежно щекочут лицо, а яркое сияние лазурного неба слепит глаза.

В двух шагах от меня на большом камне сидит белобородый старик в длинной рубахе из простой светло-серой ткани, в его руке ломоть черного хлеба, у босых ног — зеленая бутыль с водой. Но старец не ест и не пьет, он явно чего-то ожидает. Его по-юношески ясные очи устремлены в небо.

Раздается треск, за ним следует раскат грома. Твердь под ногами вздрагивает. И снова слышится шелест травы и пение птиц. Старик крестится. Потом отщипывает от ломтя хлеба небольшой кусочек, кладет в рот. Медленно жует. Проглотив, наклоняется, берет бутыль и отпивает от нее несколько глотков. Затем, обращаясь ко мне, произносит:

— Свершилось! На великой реке разрушена последняя запруда, сдерживающая вольный поток бурлящих вод. И отныне все реки по воле мудрецов и радетелей, сошедших с железных гор, станут свободными и возвратятся в русла свои. Возродятся города и села, восстанут из мутных вод, из болот, из трясин; чада — и живые, и мертвые — воздадут хвалу мудрому зачинателю и сподвижнику его — славному исправителю.

Худое, изрезанное глубокими морщинами, лицо старика озаряет радость. Он долго смотрит вдаль, скрытую трепетной пеленой голубого тумана, затем опять начинает говорить:

— Пробил час озарения! Возликует стар и млад, ибо державе несправедливо поруганной теперь иной путь начертан. Многие земли, встарь войнами взятые, отошли от нее, многие народы перестали чтить ее как отчизну, отреклись и предали проклятию. Но нынче, узрев силу праведную братьев своих вчерашних, захотят вернуться заблудшие и возгордившиеся, чтобы стать истинно свободными. И другие чада придут — с запада и юга, с востока и севера. Придут и скажут: возьмите нас под сень свою и нареките одним именем. И воссияет тогда слава империи с семью великими и множеством малых столиц на треть земли и на треть неба!

Старик замолкает, отламывает еще один кусочек хлеба и с наслаждением жует его, запивая водой. А когда заканчивает трапезу, опять гремит гром, от которого вздрагивает и наш холм, и золотистый диск солнца, выкатившийся из-за белого облачка.

— Пал, пал беспощадный шестиглавый скорпион! — перекрестившись, восклицает старец. — И теперь два орла со звездами во лбах — бело-черно-красный и желтокрылый — возьмут в свои клювы его живую пальмовую ветвь. Но не успеет она засохнуть — сыны новой империи потребуют ее себе в дар. И согласятся оба орла, попросив взамен каменные бусы, кусок синей ленты и зеркало в оправе. Чадам же падшего скорпиона, напрасно гонения и забытья ожидающих, откроются врата в земной рай, где им суждено стать садовниками.

И вновь умолкает белобородый старец, чтобы вкусить хлеба и испить воды. И в третий раз грохочет гром. Но холм уже почти не вздрагивает, лишь птицы на короткий миг прерывают пение.

— Вскипела бездна неба и пролила огненный кипяток в гнездо бело-черно-красного орла! — торжественно молвит старик. — С опаленными крыльями, немощный, лишенный возможности летать, он нынче возопит о милосердии и помощи. Но брат его, желтокрылый орел, скажет: дай мне два пера твоих и дай рубин, украшающий голову твою, а не дашь — я сам возьму! И только слава новой империи, слово мудрого зачинателя и сподвижника его — исправителя отвратят алчного желтокрылого орла от неправедного деяния. Сыны новой империи дадут силу бело-черно-красному орлу, научат его летать и подарят серебряное перышко да черный платок с золотой каемочкой…

В этот миг мой дивный сон внезапно оборвался. Я открыл глаза — за окнами клубилась ночная мгла, слегка разбавленная сумрачным светом уличных фонарей. Рядом, тихо посапывая, сладко спала Вива.

Утром я включил свой ноутбук, быстренько просмотрел местные новостные сайты, «содрал» пару информаций и, несколько переработав их, отправил в редакцию. Все, на этом моя сегодняшняя работа закончена.

Пока я трудился на благо родной газеты, Вива готовила завтрак.

— Тебе что-нибудь снилось этой ночью? — поинтересовалась она, когда мы сели за стол.