Лев Рыжков - Push the Button

 - То есть я — вор по-твоему? — Дима нажал кнопку вызова охраны, и через пару минут перепалки упиравшееся светило науки выволакивали на улицу два охранника.

 Дима пригрозил им увольнением за то, что пускают всяких «посторонних пидоров».

Багратионовская — Филевский парк

 После выдворения академика супруги вернулись в гостиную.

 Маше было несколько неудобно за поведение мужа.

 - Жалко академика этого, — сказала она.

 - Забей! — Дима, неизвестно, чего добиваясь, в очередной раз оскалил белоснежные зубы.

 - А ведь страну его изобретение могло прославить, — подъебнула Маша мужа. — Или тебе все равно?

 - Это изобретение нам самим пригодится, — сказал Дима и чванно почесал брюшко.

 - Оно что?.. У вас, что ли? — не сказать, чтобы Маша так уж сильно удивилась.

 - А то! — Если бы какому-нибудь художнику потребовалось проиллюстрировать такой человеческий порок, как самодовольство, лучшей натуры, чем Дима, было бы не найти. — У нас, конечно!

 - И что это за изобретение? — спросила Маша.

 Тема для семейных разговоров была не самая веселая. Но Маша опасалась, что если Диму не отвлечь, он неминуемо заговорит на тему секса. А разговоры об этом в Димином исполнении были, как правило, отвратительны. Конечно, знала Маша, этого поворота в разговоре избежать не удастся. Но можно было потянуть время.

 Дима прошел к бару, налил себе джина, добавил тоника, льда. Вернулся в кресло. Развалился.

 - Короче, называется эта хуевина «вероятор», — начал он. — Как она работает, я в точности не знаю.

 Маша стиснула зубы, чтобы не зевать. Но пусть, пусть поговорит о физике…

 - В общем, представляет она собой такую вот херню, что-то между мобильным телефоном и цифровым фотоаппаратом…

 - То есть и звонить, и фотографировать можно? — спросила Маша.

 - Ну, ты и дура! — заржал Дима. — Такую хуйню кто только не изобретал! Сморозишь тоже.

 Маша решила стерпеть. Дима из каких-то совершенно абсурдных соображений считал себя умнее Маши. Доводы разума к Диминой уверенности не имели, понятно, никакого отношения.

 - А что там? — терпеливо спросила Маша.

 - Ну, короче, на этой хуйне — две кнопки. Одна большая. Другая — поменьше. И как бы объяснить? Вот смотри. У тебя, допустим, важные деловые переговоры. От того, как ты себя поведешь, зависит судьба компании…

 «Ну-ну, мечтай!» — мысленно усмехнулась Маша.

 - И вот ты принимаешь какое-нибудь решение, — продолжал Дима. — Допустим, подписать контракт. Ты берешь ручку. Но перед этим, незаметно так, нажимаешь большую кнопку. И короче, этот вероятор, он типа как фотографирует это самое мгновение. Запоминает…

 - А потом? — спросила Маша.

 - Потом, если у тебя все типа заебись, и ты не жалеешь о решении, ты нажимаешь на верояторе маленькую кнопочку. Типа «отбой». Но если партнеры оказались пидоры, или что-то там не срастается, и ты понимаешь, что натворил хуйню, когда подписывал контракт, ты хуяришь большую. Еще раз. И тебя — хуяк! — переносит прямо в тот момент, когда ты сидишь с ручкой перед контрактом.

 - Ничего себе! — ахнула Маша.

 - Ага. И ты говоришь: «Идите на хуй, партнеры! Я передумал!» А на самом деле ты все помнишь. А они — нет!

 - Мощно, — сказала Маша без особого интереса.

 Потом Дима переключился на неминуемый разговор о сексе.

 Информацию о верояторе Маша задвинула на задворки памяти, как бесполезную. Тот, по всей видимости, лежал где-то у Димы на работе, в одной из башен Москва-сити.

Филевский парк — Пионерская

 Несколько дней спустя после этого разговора Маша и Дима собирались в гости. Гостеприимный Филипп Иванович устраивал в своем загородном доме вечеринку.

 Маша сидела перед зеркалом, наносила на лицо последние штрихи. И тут что-то произошло. На какую-то долю секунды весь мир вокруг померк, будто бы Маша провалилась в некий обморок. Потом мир появился вновь. Только вывернутый наизнанку. Черное вдруг стало ослепительно белым. И наоборот. Еще через долю секунды наваждение прошло.

 «Что это было?» — подумала Маша, ошалело глядя в зеркало.

 Она чувствовала, что с ней что-то произошло. Что-то странное. Но что именно?

 И почему так болит жопа?

 Кроме шуток, между ягодиц у Маши ни с того, ни с сего поселилась саднящая, противная боль. Еще секунду назад ничего не болело. Ту самую секунду, когда на Машу вдруг нашло помрачение.

 Она обернулась к Диме, который повязывал галстук:

 - Ты ничего не почувствовал? — спросила она.

 - Нет, — подозрительно мгновенно ответил Дима. — А что я должен был почувствовать?

 - Ну… — Маша затруднялась с объяснениями. — Типа вспышки… А потом все вывернулось.

 - Нет-нет, ничего подобного.

 Маша встала из-за туалетного столика и направилась в уборную. Там она присела на унитаз.

 - Анализ крови: — забубнила умная японская параша. — Содержание эритроцитов…

 - Что?! — подпрыгнула с сиденья Маша. — Кровь?!

 В воде унитаза действительно акварельным мазком плавала алая кровь.

 - Что за на хуй?! — в ужасе прошептала Маша.

 До месячных оставалось еще две недели. Значит, кровь из жопы. А та — болит…

 В прихожей она столкнулась с Димой.

 - Я тут подумал, — плутовато улыбаясь говорил он, — не пойдем к Филиппу Ивановичу.

 - Почему? — прищурилась Маша, заметив странно оттопыренный карман его пиджака.

 - Да нечего там делать. К тому же ты себя плохо чувствуешь…

 И тут Маша поняла все. Части паззла сошлись. Больная жопа, Филипп Иванович, странные вспышки, оттопыренный карман, дурацкое поведение Димы. Дело в том, что они уже были в гостях. Были, блядь! Там Дима подложил ее Филиппу Ивановичу, который… Ох, сука! …который выебал Машу в жопу. Но что-то пошло не так. И Дима, при помощи спизженного у академика вероятора отыграл ситуацию назад.

 Маша приняла решение мгновенно.

 - Ну, вот и хорошо! — с фальшивой кротостью улыбнулась она. — Давай лучше потрахаемся!

 - Давай! — обрадовался Дима.

 Они прошли в спальню. Дима мгновенно сбросил с себя одежду. Маша — не спешила.

 - Сейчас мы нашему зайчику наденем ушки, — забормотала Маша, надевая на мужа тошнотворную секс-униформу. — Теперь правильные трусики. С кружавчиками. Теперь губки накрасим… И вибратор!

 - Да-да! — постанывал Дима, надрачивая хуй.

 - Э… малыш ручками шалит! Нельзя. Ай-ай! Вот мы малышу сейчас наручники наденем.

 Она быстро, пока Дима не успел опомниться, достала из ящика трюмо отороченные мехом браслеты, защелкнула их на запястьях и изголовье кровати. Клац!