Яцек Пекара - Операция «Орфей»

— Но как такое возможно?.. Вам же должно быть… — я буквально видел, как у нее в мозгу двигаются костяшки счётов, — …не меньше девяноста лет!

— Четырнадцатого года рождения, — признался я. — В августе сорок четвертого пал смертью храбрых в Польше, под Воломином. — В моём голосе снова прозвучала ирония, хотя я был посмертно награждён Рыцарским крестом Железного креста[12] за уничтожение семнадцати советских танков. Богом клянусь, их было меньше, но семнадцать — количество, вызывающее уважение.

— Матерь Божья! — выкрикнула она, задыхаясь. — Значит, вы…

— Труп. — Я пожал плечами и махнул ей ладонью. — Возвращайтесь домой, пока ещё можете, Анна Стюарт. И забудь обо всём.

— Куда вы идете?

— А как думаешь, куда может идти оберштурмбанфюрер войск СС? Я возвращаюсь туда, где провёл последние шестьдесят три года…

— Возьмите. Она потянула за цепочку и подала мне медальон с образом Божьей Матери.

Я зажал его в кулаке, повернулся на каблуках и двинулся по тропинке, петляющей среди базальтовых шпилей. Красный шлак хрустел под подошвами моих ботинок. Вдруг я увидел неподалёку, на одной из вершин, высокую фигуру. Можно было лишь гадать, тот ли это, о ком упоминали, когда я заключал договор. Тот, кто решит, в достаточной ли степени я оправдал ожидания и полагается ли мне за это какая-то награда. Искупил ли я вину настолько, чтобы мне позволили уйти. Сейчас я снова помнил каждую минуту из тех шестидесяти трёх лет, что я провёл в застенках Ада.

Силуэт подозвал меня жестом, хотя это было необязательно, ведь я и так шел к нему. Ведь так всегда и бывает в конце.

Взобрался на вершину.

— Я рад, Хорст, что у тебя получилось зайти так далеко, — тепло промолвил тот, кто ждал наверху.

К нам подошла девочка, её лицо я помнил лучше, чем собственное. Когда она увидела меня, на её лице засияла щербатая улыбка.

— Это же вы. Вы отдали мне куклу!

Я не мог ни двинуться, ни выдавить из себя хоть слово. Стоял, глядя, как она приближается. Потом упал на колени, так что личико ребёнка оказалось на уровне моего лица.

— Учти, — ласково предостерёг мой друг. — Они здесь помнят только хорошее.

Я сглотнул слюну и подал руку девочке. Не знаю, почему я рассчитывал, что она будет как сухая, нежная веточка. Но нет. Это была тёплая ладошка ребёнка.

— Я его проведу, хорошо? Можно? Пожа-а-алуйста? Мо-о-ожно?

Тот, который стойл рядом со мной, кивнул с улыбкой.

— Конечно, милая, — ответил, а потом повернулся ко мне. — Иди за ней, Хорст.

— Я прощён? — спросил я и к своему удивлению почувствовал, что в глазах защемило.

— Нет, Хорст, ты не прощён. Но никто не заслуживает вечных страданий. Никто не заслуживает Ада. Иди уже, полковник. Может, встретишь там кого-то, кто простит тебя от имени твоих жертв. Я не могу, даже если бы хотел. — Я услышал в его голосе неподдельную грусть.

— Смогу ли я… Смогу ли забыть?

Он покачал головой.

— Ты тот, кто ты есть, Хорст. Никогда не забудешь. Но научишься с этим жить. Разве не сказано, что только познав вкус зла, можно узнать добро?[13]

Он положил мне руку на плечо.

— Каково на вкус зло, полковник?

— Не знаю, — отвечая, я чувствовал отчаяние. — Не знаю, курва, просто не знаю. Я никогда не хотел быть злым, это просто…

— Каково на вкус зло, полковник? — резко прервал он меня.

— Я не хотел пробовать никакого зла! Я ведь не делал…

— Каково на вкус зло, полковник?

Я закрыл глаза.

— У зла его нет, ответил глухо. Оно лишает вкуса.

Мы долго молчали.

— Та девушка, — наконец промолвил я. — Та, с которой тогда так поступил. Могу ли я как-то…

— Не можешь. Ничего не можешь, Хорст. Не можешь исправить ошибки, не можешь изменить ход событий, не можешь повернуть время вспять. То, что случилось, — случилось. Конец.

— Я хотел бы исправить…

— Слепишь из пепла людей, которых сжёг? Вернёшь им будущее, о котором они мечтали?

Я замолчал.

— Ты ведь знаешь, что нет, — ответил я наконец.

— Иди уже…

Я послушался и пошёл вслед за девочкой. Перед моим взором простёрлись зелёные луга. Я видел женщину, которая, похоже, ждала меня, и лицо её показалось знакомым. Я взглянул на медальон, полученный от Анны, — убедиться, что не ошибаюсь.

Примечания

1

Желько Ражнатович (1952–2000) — сербский военный и политический деятель, криминальный авторитет и предприниматель, участник Югославских войн в 1991-95 гг. С детства занимался карманными кражами, был трижды судим. В семидесятых сбежал в Европу, вскоре был внесён Интерполом в десятку наиболее опасных преступников. Вернулся в Белград, в 1991 году отправился на фронт и сформировал Сербскую добровольческую гвардию. В сентябре 1997 года был обвинён в военных преступлениях Международным трибуналом по бывшей Югославии. В 2000-м был застрелен в Белграде.

2

Омар Хасан Ахмед аль-Башир (р. 1944) — суданский военный и государственный деятель, министр обороны (1989–1993) и президент Судана (с 1993 г.). Пришел к власти после военного переворота в 1989 г. При нём Судан подвергся исламизации, стал изгоем на международной арене; в 1991–1996 г. укрывал у себя Усаму бен Ладена. В 2008 году Международный уголовный суд выдал ордер на арест аль-Башира по обвинению в геноциде. Аль-Башир — первый действующий глава государства, против которого было выдвинуто обвинение органом международной юстиции. Правит до сих пор.

3

Очевидно, Альварес имел ввиду Феликса Эдмундовича Дзержинского (1877–1926), основателя Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

4

«Золотой треугольник» — географическая зона, расположенная в горах на стыке границ Таиланда, Мьянмы и Лаоса, известных большими объёмами производства и торговли наркотиками. (Пропущенное предложение в тексте журнала было восстановлено из оригинального текста — примеч. верст-ка)

5

Напомним, что традиционной «команданте» называли Эрнесто Че Гевару, латиноамериканского революционера; «команданте» считалось высшим званием среди повстанцев на Кубе.

6

На самом деле герой цитирует «Заключение» Райнера Марии Рильке.

7

Напомним читателю, что в древнегреческой мифологии Орфей спустился в подземное царство Аида, греческий аналог Ада, чтобы спасти свою возлюбленную Эвридику.