Николай Романецкий - Файлы №315-316. Погребенные заживо

Ряд прямоугольных кнопок, украшенных знакомыми пиктограммами-стрелочками, узнал бы и ребенок. Да плюс еще кассетоприемник и экран чуть выше…

Молдер быстро разобрался с кнопками и включил воспроизведение.

На экране появилась какая-то рябь, сменившаяся голубизной чистой пленки.

Молдер переключил магнитофон на перемотку назад в режиме просмотра. Вновь рябь, а потом вдруг появилось изображение какого-то аппарата.

– Что это за чертовщина? – спросил Морган.

– Похоже на фюзеляж самолета, – сказал Молдер.

Камера как бы отъехала, увеличив поле съемки, и все убедились, что перед ними кабина самолета. Мелькнула какая-то надпись, потом еще одна. А потом перемотка отключилась, и Молдер снова включил нормальное воспроизведение. И они просмотрели всю запись, останавливая изображение на надписях, – до возникновения странной ряби.

– Это наш "мустанг", – сказала Скалли. – "Норт америкэн пи-пятьдесят один". Времен Второй мировой войны.

– Точно, – согласился Морган, с удивлением глядя на столь подкованную в военной технике агентшу-фэбээровку.

Молдер, знавший, что Уильям Скалли-старший носил погоны, познаниям партнерши не удивился.

– Отец с братиками клеили модели самолетов, – пояснила Скалли Моргану, – а я любила смотреть.

– Они не несли радиоактивных зарядов? – Спросил Молдер.

– Нет, это просто дальние перехватчики или истребители сопровождения. Перемотай на кадр с бортовым номером, я перепишу.

Молдер отмотал пленку назад, до изображения трафарета. Скалли переписала номер в блокнот.

– Что же тогда облучило французских моряков?

– Понятия не имею, – Скалли пожала плечами и спрятала блокнот в карман пиджака. – Зато я имею понятие о человеке, у которого кое-что можно спросить.

Пасифик-хайтс, Сан-Франциско Калифорния

Глубоководник Готье методично исследовал содержимое собственного письменного стола. Брал в руки очередную бумагу, бегло проглядывал ее от начала до конца и бросал на пол. Так продолжалось довольно долгое время. Наконец, очередная бумага – на сей раз, для разнообразия, это был почтовый конверт – определенно привлекла его внимание. Правда, сам конверт ждала та же судьба, что и предыдущие бумаги, – он спланировал на пол, – но документ, извлеченный из конверта, был подвергнут самому внимательному изучению.

– О, Поль, ты дома! – раздался за спиной Готье голос.

Готье смял бумагу и обернулся.

На пороге стояла та самая женщина, с которой он был сфотографирован на фоне Эйфелевой башни.

– Я так о тебе беспокоилась! – она бросилась мужу на шею, прижалась к нему всем телом. – Ты почему мне не звонил?!

Как всякая нормальная жена, она ждала, что после столь долгого отсутствия оголодавший муж немедленно примется срывать с нее одежду и разложит супругу прямо здесь, в кабинете, на полу. И ничего не имела против такого развития событий.

Однако муж не мычал и не телился.

Он просто смотрел поверх ее головы, в стену. Словно бревно с глазами…

– Приходили люди из консульства, – продолжала Джоан Готье, – сказали, что у вас на борту какая-то авария произошла… – Она оторвалась от мужниной груди и глянула ему в лицо. – Ты почему мне не отвечаешь?

Его равнодушный взгляд обеспокоил ее. А потом и вовсе перепугал. Потому что – она вдруг поняла – это был вовсе не взгляд мужчины поверх головы женщины. И не взгляд супруга, которому до отвращения осточертела половина…

– Ты почему мне не отвечаешь? – повторила она и пробежалась глазами по комнате.

То, что она увидела, бросило ее в холодную дрожь.

– Ты почему мне не отвечаешь? – сказала она в третий раз и сделала шаг назад.

Муж по-прежнему молчал. У нее задрожали губы. Она отступила еще на шаг и вдруг бросилась вон из комнаты.

Он догнал ее уже возле входной двери. Схватил правой рукой за плечо, а левой зажал рот, из которого уже рвался на волю истошный визг. Еще десять минут назад она бы сразу растаяла от таких прикосновений, но сейчас просто зашлась в мычании.

А потом он развернул ее к себе лицом, и она просто задохнулась от ужаса…

Однако через пару минут Джоан уже как ни в чем не бывало вышла из дома и отправилась к припаркованной рядом машине.

Постригавший газон сосед проводил взглядом ладную фигурку Джоан Готье, затянутую в модную костюмную пару, и вожделенно причмокнул, размышляя, с какой стати так везет этим лягушатникам… Он не видел глаз соседки. Иначе бы откусил себе язык с перепугу. Потому что у симпатичной женщины не было зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан.

Или гагат…

Военная база "Мирамар" Калифорния

Скалли остановила машину перед шлагбаумом контрольно-пропускного пункта.

– Мне надо встретиться с командиром Йохансоном, – сказала она приблизившемуся караульному.

– Ваше имя?

Дэйна достала служебное удостоверение: – Агент ФБР Скалли.

– У вас назначена встреча?

– Нет… Видите ли, Йохансон был другом моего отца. Я приехала из Вашингтона и специально не звонила. Хотела сделать сюрприз, понимаете?

Караульный оказался понятливым:

– Хорошо. Давайте я объясню вам, как проехать к дому Йохансона.

Скалли улыбнулась: – Спасибо, я здесь уже была, и не один раз.

Шлагбаум подняли, и Дэйна въехала на территорию объекта.

Она не преувеличивала. Было время, когда Уильям Скалли-старший служил на этой базе. Здесь же жила его семья, и поэтому все тут было Дэйне хорошо знакомо.

Сбросив газ, она ехала по дорожкам военного городка, и в душе поднималось теплое чувство.

Правда, все здесь теперь изменилось.

Дороги и тротуары стали уже, деревья – ниже, а дома и газоны меньше размерами. Но все так же мальчишки мутузили друг друга, а девчонки играли в классики. Разве лишь прически у них да одежды на них стали другими.

Дэйна проехала мимо дома, в котором жила когда-то семья Уильяма Скалли.

Дом тоже стал меньше, был покрашен в другой цвет и как-то… поблек, что ли?

Вот здесь, перед домом, расчертив тротуар мелом, играли когда-то в классики сестры Скалли. И если маленькой Дэйне удавалось пройти чисто, Мелисса радовалась за сестру, как за саму себя…

Скалли вздохнула. Ах, Мелисса!.. Воспоминание сжало грудь тоской, но тепло в сердце никуда не исчезло. Оказывается, бывает и так – два совершенно противоположных чувства могут одновременно жить в душе… И Скалли едва не заплакала.

Но впереди ее ждала работа. И долг – прежде всего!.. Поэтому Скалли скомандовала себе: "Спокойно, Старбак, без соплей!" прибавила газ и направила машину прямо к дому Йохансона.