Рэйчел Кейн - Последний вздох

— Прежде чем ты спросишь, — проговорил Шейн, опустив свою голову ниже к ней, — Я люблю тебя.

— Я не собиралась спрашивать.

— О, ты прокручивала это в своей голове. И я люблю тебя. Теперь твоя очередь.

Она не смогла сдержать улыбку, распространяющуюся по ее лицу, или тепло, рвущееся наружу внутри нее, летнее тепло, в отличие от зимнего дня. — Ну, ты же знаешь, я все ещё анализирую, что я чувствую, в своем девичьем стиле.

— О, теперь, это просто низко.

Она повернулась, встала на цыпочки, и поцеловала его. Губы Шейна были прохладными и немного сухими, но они согрелись, а лизнув их языком, она смягчила поцелуй до шелка и бархата. На вкус он был как кофе и карамель с каким-то темным, пряным, его собственным оттенком. Вкус, который она страстно желала каждый день, каждый час, каждую минуту.

Шейн издал удовлетворенный звук в глубине его горла, обхватил ее за талию и отвел назад, пока она плечами не ощутила холодную кирпичную стену. Затем он принялся за серьезные поцелуи — глубокие, сладкие, горячие, настойчивые. Она потерялась в них, парящая и одурманенная, пока он, наконец, не прервался на вдох. Взгляд его карих глаз был сосредоточенным и мечтательным одновременно, а его улыбка была… опасной. — Ты все еще анализируешь? — спросил он.

— Хм, — сказала Клер, и прижалась к нему. — Думаю, я приняла решение.

— Черт, надеюсь, что нет. У меня еще есть много способов в запасе, чтобы попытаться добиться своего.

Кто-то рядом с ними прочистил горло, и это было достаточно неожиданным, чтобы Шейн сделал гигантский шаг назад, встав между источником этого шума и Клер. Защищая ее, как всегда. Клер раздосадовано покачала головой, и обошла его справа, чтобы встать рядом с ним.

Источником шума был Отец Джо. Священник Морганвилльской католической церкви был человеком слегка за тридцать, с рыжими волосами, веснушками, добрыми глазами и лишь слегка осуждающей улыбкой, которой он их одарил. — Не хотел вам мешать, — сказал он, что было ложью, но, возможно, очень маленькой. — Клер, я хотел поблагодарить тебя за посещение репетиции хора в минувшее воскресенье. У тебя очень приятный голос.

Она покраснела — отчасти потому, что священник так внимательно наблюдал за ней, непристойно размышляющей о своем парне, и отчасти потому, что она не привыкла к такого рода комплиментам. — Он не очень сильный, — сказала она. — Но я люблю временами попеть.

— Тебе просто нужна практика, — сказал он. — Я надеюсь, что мы вскоре снова увидим тебя на мессе. — Он приподнял свои брови, потом кивнул Шейну. — Ты тоже всегда приглашен.

— Спасибо за приглашение, — сказал Шейн, почти искренне.

— Но ты не придешь.

— Чертовски на это похоже, Отец.

Клер продолжала краснеть, потому что, пока Отец Джо уходил, заложив руки за спину, Шейн повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Месса? — повторил он, поднимая брови. — Скажи мне, что ты не исповедовалась.

— Нет, ты должен быть настоящим католиком, чтобы сделать это, — сказала она.

— Так… что за интерес?

— Мирнину захотелось пойти. — Это прозвучало всеобъемлюще, хоть и кратко. Начальник Клер — опасный чокнутый вампир, который был совершенно милым большую часть времени, пока не переставал таковым быть — не был предметом особой симпатии Шейна, и она поспешила продолжить, когда увидела, как выражение его лица немного сместилось в сторону раздражения.

— Я ходила с ним пару раз для, ну знаешь, здравомыслящего управления. Но я скорее Унитарий, я думаю. Церковь хорошая, однако. Как и Отец Джо. Эй, ты знал, что в городе есть еврейский храм и мечеть? Они очень маленькие, но они есть. Хотя, я не думаю, что вампиры слишком там приветствуются.

— Только не рассказывай ему ничего, ну знаешь, личного. О нас.

— Смущен?

Он отшлифовал ногти о свое пальто и посмотрел на них с преувеличенным самодовольством. — Я, смущен? Неа, я просто беспокоюсь, что он расстроится из-за своего целомудрия.

— Господи, ну какой же ты осел.

— Ты меня уже третий раз называешь так за одну прогулку. Тебе нужен новый комплимент. — Он пощекотал ее, она притворно вскрикнула и побежала, а он погнался за ней, и они мчались друг за другом по кварталу, вниз по улице, всю дорогу до белого забора вокруг их не очень привлекательного двора, поднялись на большое с колоннами крыльцо облупившегося викторианского дома. Стеклянного Дома, названного так, потому что последними (и нынешними) владельцами была семья Глассов — Майкл был последним представителем этой семьи по-прежнему здесь проживающим. Остальные, технически, арендовали комнаты, но с течением времени Шейн, Клер и Ева стали семьей Майкла. Близкими настолько же, как и семья, во всяком случае.

О чем свидетельствовал тот факт, что, когда Шейн открыл дверь, он крикнул, — Натяните штаны, люди, мы вернулись!

— Заткнись! — прокричала Ева где-то наверху. — Осел!

— Знаешь, когда люди говорят это, я просто слышу слово — потрясающий, — сказал Шейн. — Что на обед? Потому что лично я лишился двух пинт крови и нуждаюсь в еде. Печенье и апельсиновый сок не утоляют голод.

— Хот-доги, — произнесла Ева издалека. — Нет, я не приготовила чили. Ты бы просто раскритиковал, как я бы готовила его. Но есть приправа, репчатый лук и горчица!

— Ты — принцесса! — Шейн продолжил идти на кухню. — Ладно, хромая готическая полумертвая принцесса, но какая разница!

— О-СЕЛ!

Клер покачала головой, когда бросила рюкзак на диван. Она пылала и дрожала от бега, и чувствовал себя немного легкомысленной — вероятно не очень умно вытворять такое так скоро после сдачи крови, но в Морганвилле вы учитесь быстро одной вещи: как убежать даже с потерей крови. Шейн побрел на кухню, и она несколько минут слышала грохот посуды. Он вернулся с двумя тарелками — одна с обычными хот-догами, другая с хот-догами, заваленными всякой всячиной — луком, специями, горчицей, вероятно, и горячим соусом.

Клер взяла обычную тарелку. Он достал банку Колы из кармана и передал ее тоже. — Официально ты больше не осел, — сказала она ему, когда он плюхнулся на диван рядом с ней и начал набивать рот едой. Он пробормотал что-то и подмигнул ей, а она ела медленными, размеренными укусами, когда подумала о том, что ей делать с Евой.

Шейн управился со своей тарелкой первый — не удивительно — и унес и ее тарелку на кухню, оставив ее держать свой второй хот-дог. Он ушел — очень удобно — когда Ева спустилась вниз. Ее пышная черная сетчатая юбка касалась стены со странным шипением, пока она спускалась, как змея, и Ева выглядела ядовито свирепой, подумала Клер. Кожаный корсет и жакет, колготки с черепами под юбкой, черный кожаный ошейник с шипами, и толстый слой косметики. Она рухнула на диван на пустеющее место Шейна и с шумом закинула свои обутые ноги на журнальный столик со множеством хромированных цепей.