Стивен Галлахер - Властелин страны кошмаров

— Вот это дом! — сказал Джим, как ему показалось, дипломатично.

— Вот это развалюха, — поправила его Линн Макэндрю.

Она подошла к столу, на котором стоял картонный ящик из-под «Чивас Ригал», в котором хранились два ключа с биркой.

— Боб ведет себя так, словно он тут хозяин.

— А разве нет?

— Боб — банкрот, не восстановленный в правах. Ему не принадлежит ничего. Все это записано на мое имя.

Джим поставил чемодан на пол.

— Что-то в ваших словах не слышно энтузиазма, — сказал он.

— А его и нет. Это отвратительный старый дом в мертвом городе. Однажды Боба уже постигла здесь неудача. Думаю, не последняя. Теперь он хочет что-то кому-то доказать.

Она протянула Джиму два ключа.

— Один от парадной двери, другой от черного хода. Но я думаю, никто в здравом уме не полезет сюда.

Она улыбнулась.

У нее были темные волосы и бледная кожа, бледная даже на фоне белого меха. При ближайшем рассмотрении она оказалась не такой пожилой и не такой замкнутой, как можно было подумать.

— Не говорите так, ведь это моя работа, — произнес Джим.

— Жаль, что мы не можем предложить вам что-нибудь получше.

— Все в порядке. Вы мне ничем не обязаны.

— Возможно. Но я чувствую себя обязанной доктору Фрэнксу, а это кое-что значит. — Ее лицо посерьезнело. — Когда дела у Боба шли хорошо, я приканчивала бутылку «перно» за два дня, пока чуть не отравилась. Алан Фрэнкс откачал меня и запустил мотор снова. А потом, когда дело Боба начало прогорать, у меня все как рукой сняло. Разве это не странно? Я не могу перенести мысли о его успехе, но когда он катится вниз, со мной все в порядке. Я больше не притрагиваюсь к спиртному, хотя пуританкой не стала.

Она кивнула на картонную коробку.

— Тут вы найдете кое-что спиртное, электрический обогреватель и еще несколько вещей, которые немного скрасят вам жизнь.

— Спасибо, — сказал Джим.

Где-то в глубине дома раздался стук молотка.

Линн Макэндрю огляделась вокруг.

— Я думаю, все будет хорошо. У вас, я имею в виду. Я слышала, какой у вас выдался тяжелый год.

— Надеюсь, все будет отлично.

— Прогуляйтесь в город, познакомьтесь с кем-нибудь. Устраивайте вечеринки. Вряд ли тут можно что-нибудь испортить, правда?

— Но ваш муж сказал…

— Он боится, что про этот дом узнают кредиторы и захотят наложить на него лапу. Говорю вам, постарайтесь немного развлечься. Пусть все плохое останется позади, хорошо?

В эту минуту вернулся Макэндрю, и Джим не успел ничего сказать в ответ. В руке Макэндрю держал новенький молоток, на ручке еще остался оранжевый ценник.

— Я как раз советовала нашему сторожу устраивать тут оргии, — сказала его жена.

— Очень смешно. — Макэндрю повернулся к Джиму. — Электрические пробки в холле, вода перекрывается в садике перед домом. Хотите узнать что-нибудь еще?

— Пожалуй, нет.

— Хорошо. — Макэндрю убрал молоток в карман. — Нам еще нужно успеть уложить вещи, чтобы не опоздать на самолет.

Они вышли во двор. С двух сторон его окружали надворные постройки. С третьей был забор и двустворчатые ворота. Выступ крыши служил навесом над дорожкой к дому. Линн и Джим укрылись под ним от дождя, пока Макэндрю, подняв воротник, торопливо открывал дверцу «БМВ».

— Хорошая машина, — сказал Джим.

— Мы ее взяли напрокат, — тихо ответила Линн. — В отличие от виллы, куда мы сейчас едем, ее мы занимаем временно.

Макэндрю наклонился и открыл пассажирскую дверь. Пришло время отправляться.

— Берегите себя… как правильно: Джеймс? Джим?

— Друзья зовут меня Джимбо, — сказал Джим Харпер.

Глава 3

Мокрый шифер и туман — только это осталось в памяти Джима после первой недели пребывания в городке, где ему предстояло провести всю зиму. Дом, в котором он жил, был расположен в миле от города, на крутом обрыве у моря. Стоя у эркера в большой гостиной, Джим мог одним взглядом охватить всю набережную. На берегу был довольно большой пляж, в дальнем его конце виднелся металлический пирс. По нему стало опасно ходить, и его закрыли десять лет назад. Еще дальше был мыс, а за ним — весь остальной мир, по которому Джим так соскучился.

На следующий же день он зашел в банк и уладил свои дела с помощью педантичной блондинки. У нее на груди была табличка с надписью «Мисс К. Приор». Весь день потом он размышлял, как можно расшифровать это «К.», и закупал банки и пакеты с едой, чтобы начать обживать кухню. Вечером, когда наступили неуютные сумерки, но окончательно еще не стемнело, он опять спустился в город. Где бы он ни слонялся в тот вечер, он все время возвращался к железным воротам у входа на пирс.

Правда, в других частях города не было ничего особенно привлекательного. Большие отели времен короля Эдуарда, выходившие на набережную, были закрыты по случаю мертвого сезона, и жизнь в городке почти замерла. Многие магазины были заперты на засов, пассаж на набережной забит фанерой. На часах летнего театра не было стрелок, а касса в несколько слоев была оклеена прошлогодними афишами.

Казалось, все улицы — серые, крутые и пустынные — вели к пирсу.

Он не мог понять, почему так получалось, и задумался, облокотившись о парапет, отделявший набережную от пляжа. Металлическая конструкция пирса, нависшая над песком в ожидании, когда прилив вернет ей утраченные пропорции, казалась выброшенной на берег. Сильнее всего внимание Джима привлекала облупившаяся деревянная башня-фантазия в дальнем конце пирса, над морем. Часть ее когда-то обгорела. Поврежденный участок был обнесен лесами, но никаких следов ремонтных работ не было. Ворота, ведущие на пирс, сверху обмотаны проволокой и заперты висячим замком.

«Да, Джим, — подумал он, — это тебе не Гштаад».

Он получил пару коротких писем от австралийца. В последнем тот писал, что собирается возвращаться домой через остров Бали. Еще Джим узнал, что Рашель Жено, о которой говорилось не иначе как о «недоступной и обожаемой», теперь была в Париже и получала свою порцию тяжкой реальности, смиренно отбывая срок обучения в каком-то доме мод. О своем путешествии австралиец писал, что в нем «много мучений и мало экстаза», и заканчивал пожеланием скорейшего выздоровления. Он тщательно избегал упоминать о каких бы то ни было обстоятельствах той роковой для Джима ночи.

Сам Джим мало что помнил. У него в голове был полный туман, перемежавшийся обрывками кошмаров. Ему здорово повезло, что они осмотрели комнату и спустили наркотики в унитаз, не то из больницы он мог попасть прямо в тюрьму. Но Джим не знал, как наркотики оказались в его комнате, не помнил, что случилось с ним и даже что он делал в предшествующие этому две недели.