Андрей Лазарчук - Пилот

Падаем.

Вниз, вниз, вниз… вверх! Удар, толчок…

Какой жуткий скрип…

Еще раз. О-ох… Выровнялись. Скалли сглотнула. Во рту было липко и сладко.

Потом она скосила глаза на Малдера.

Малдер выковырнул из уха наушник, перевернулся на другой бок, нашел коллегу взглядом, ухмыльнулся.

— С прибытием, — сказал он.

Дорога на Бельфлёр

7 марта 1992 года

Дорога до Бельфлёр заняла около часа. Малдер вел арендованную у «Эй-Ти» машину, видавший виды «шевроле», и жевал жареный арахис, озирая окрестности так, будто намеревался сейчас, вот тут, за поворотом, и найти сразу все доказательства и решения. Лес тянулся по обе стороны от шоссе. Скалли почему-то ожидала в первую очередь увидеть секвойи, но секвой не было видно. Наверное, здесь для них еще слишком северно… Справа поднимались голубые громады гор.

— Отдельный мир, — проговорил Малдер медленно. — От Аляски и до Северной Калифорнии — совершенно отдельный мир. Между горами и океаном. Если в Америке что-то происходит, то происходит именно здесь. Иногда еще в Вайоминге и Мэне. Но как правило — здесь. В прошлом году около Ваконды несколько десятков людей видели снежного человека. Он пришел в открытый кинотеатр посмотреть «Нью-Йорк, Нью-Йорк…» Кассир сказал, что он всегда приходит, когда идут фильмы с Лайзой Минелли. И кассира это не удивляло. Кассир тоже любит фильмы с Лайзой Минелли…

Мелькнул дорожный щит: «Твин Пикс — 225 миль».

— Что такое Твин Пике? — рассеянно спросила Скалли. — Что-то на слуху…

— Не знаю, — сказал Малдер. — А почему ты спросила?

— Двести двадцать пять миль, — сказала Скалли. — Наверное, это что-то известное… Ты мне почему-то не сказал вчера, что Контора это дело в прошлом году уже расследовала. — Скалли повертела в руках зеленую папку.

— Расследовала… — Малдер сунул в рот сразу несколько орешков и сморщился. — Ну да, после тех трех смертей, когда местные власти не представили практически ничего, приехали наши ребята, пожили недельку, покушали местной ветчины — и уехали; сказали, что да, расследовать тут нечего. Одно дело они, правда, сделали на совесть: составили подробнейшую карту всех этих происшествий. Кто где жил, кого где и когда видели, кто где лежал… Дело тут же насмерть засекретили и поместили к остальным таким же… пока я не наткнулся на него на прошлой неделе.

Появился указатель: «Бельфлёр — 30 миль». Малдер пропустил встречный автобус и свернул налево, на довольно узкое шоссе графства. Дорога сразу пошла под уклон.

— Знаешь, — сказала Скалли, — а ведь тела первых трех жертв — когда не было обнаружено никаких отметин — вскрывал другой врач…

— Очень хорошо, Скалли! — ухмыльнулся Малдер — точь-в-точь как в самолете. — Лучше, чем ожидал, и гораздо лучше, чем надеялся. Впрочем, я дам тебе знать, когда мы пройдем легкий участок, — и он подмигнул.

«Да что же это они мне все подмигивают?» — разозлилась Скалли… и не сказала ничего. Вдох… выдох… «Выдержка, Старбак, выдержка», — приговаривал отец… Старбак — старший офицер «Пекода»… Так он ее звал. Уже давно не зовет. Пожалуй… пожалуй, после того, как узнал о ее вербовке в Бюро… Ах, до чего жаль, что отец не понял, что он так ничего и не понял…

— Будем производить эксгумацию? — спросила она чуть погодя.

— Да, конечно. Я звонил шерифу и попросил его все приготовить. Вскрывать будем и могилу погибшей девочки, и кого-то из прошлогодних жертв. Нужно будет взять на анализ кровь и ткани… никогда не разрывала могилы? Говорят, это любимое развлечение студенток-медичек…

— Нет, не имела пока такого удовольствия…

Она не договорила. Из приемника, гнавшего тихую музыку и обычные дорожные новости, вдруг раздались истошные визг и скрежет — будто дисковая пила напоролась на гвоздь. Индикатор настройки замигал: система пыталась найти нормальную волну. Звук нарос и истончился: теперь тысячи бормашин пикировали с высоты. Скалли почувствовала, что волосы у нее встают дыбом, а зубы готовы начать крошиться. Потом она поняла, что кричит, и заставила себя заткнуться. Малдер слепо шарил рукой по панели, пытаясь выключить сошедшую с ума технику. Наконец он нашел выключатель… Тишина наступила как облегчение после тяжелой ноши. Как глоток воды после бега по пустыне… Машина уже стояла неподвижно.

— Что это было? — выдохнула Скалли.

Малдер, не отвечая, выбрался из машины. Открыл багажник. Вынул чемодан. Достал аэрозольный баллон с краской. Отошел на несколько шагов назад и нарисовал на асфальте большой красный крест.

— А это зачем? — спросила Скалли.

Малдер положил на место баллон, поставил чемодан, закрыл багажник. Огляделся. Провел ладонью по лбу.

— Не знаю, — сказал он. — Может быть, и незачем…

Бельфлёр

7 марта 1992 года

Городок Бельфлёр нельзя было назвать типичным маленьким городком — из тех, которые представляют собой два ряда домов вдоль главной улицы. Потому что вдоль главной улицы Бельфлёра стоял только один ряд домов: по другую сторону улицы сразу начинался пляж. Пустой, холодный, серый, прилизанный дождем и прибоем пляж… Две яхты покачивались у далекого пирса. Еще несколько лежали на песке, склонив голые мачты. Самым старым зданием в городе был, пожалуй, консервный завод. Похоже, он переживал и лучшие, и худшие времена. Дощатый забор недавно покрасили, но фасад стоял облупившийся. Двое рабочих привинчивали над решетчатыми воротами новую вывеску. Наверное, завод только что сменил владельца. У маленького кинотеатра сидел, сложив на коленях огромные руки, седой коричневолицый лесоруб. Скалли показалось сначала, что это манекен, по потом манекен повернул голову и равнодушно посмотрел на проезжающую машину. Наверное, он кого-то ждал. В мотеле, получая ключи от комнат, Малдер спросил портье, женщину лет тридцати со странно асимметричным измятым лицом:

— А что у вас говорят об этих смертях в лесу?

— О каких таких смертях? — посмотрела на него портье.

— Девочка умерла. Карей Форсман. Не слышали разве?

— Нет. Ничего не слышала…

— В газетах было. Трое прошлым летом, она сейчас. Все одноклассники…

— Ничего не знаю. Спросите полицию.

Скалли послышалась фальшь в ее голосе, по фальшь — это отнюдь не доказательство…

Кладбище городка располагалось на пологом склоне, местами заросшем белой сиренью и дикими розами. Сирень цвела, и густой ее запах смешивался с гарью дизельного топлива, исторгаемой маленьким кладбищенским экскаватором. Человек восемь стояли на склоне холма и молча наблюдали за работой машины.