Джей Стрит - Исчезновение

— А почему она не надела спасательный жилет, как того требует правила? — без излишней суровости спросил шериф.

Клод беспомощно пожал плечами:

— Вы же знаете женщин. У моей жены была хорошая фигура, она красиво смотрелась в купальнике и всегда хотела загореть. Надень она этот жилет, и он бы закрывал часть ее тела Загар получился бы неравномерным. Поэтому она оставляла его на дне лодки. Прихоть, так сказать.

Шериф понимающе кивнул:

— Вы говорите, она выпрыгнула из лодки за собакой?

Клод придал своему голосу горечь:

— Она любила эту собаку, словно родное дитя. Брала ее с собой повсюду. Не спрашивайте, как собака выпала за борт. Обычно жена держала ее на руках. Но в этот раз посадила впереди. Я не знаю, упала она или выпрыгнула. Словом, она неожиданно оказалась в воде, и жена закричала. Я хотел остановить лодку и прыгнуть за собакой — увы, Альвина опередила меня. Тогда я притормозил и развернулся, но когда подрулил к месту, жены уже не было видно. Я отключил мотор и бросился в воду, но так и не обнаружил Альвину. Не знаю, что произошло. Она исчезла, и все.

Шериф, похоже, проникся сочувствием:

— Иногда, — сказал он, — когда плохой пловец глубоко погружается в воду, его схватывает судорога, он идет ко дну и не всплывает. Мне кажется, это тот самый случай.

Таким был вывод. Возможно, потому, что эта мысль не пришла ему в голову, шериф исключил убийство.

Хотя Клод Криспин и избавился от жены, оставалось еще бесценное сокровище супруги — Момо. В тот же день, немного погодя, спаситель Момо вернул ее Клоду — чистой, обсохшей, но в прежнем настроении.

Как только собаку внесли в коттедж, она сразу же начала вынюхивать хозяйку. Не отыскав ее, Момо скорбно завыла Клод, оставшись, наконец, один, дал выход своим чувствам и нанес удар ногой, которого было достаточно, чтобы бедное животное забилось в безопасный угол, размышляя над тем, что переменилось в этом мире.

— Альвина умерла, — весело и вместе с тем угрожающе объяснил Клод.

Собака моргнула и вперилась в него.

Клод продолжил:

— Думаю, какое-то время я вынужден потерпеть тебя. Предполагается, что я настолько огорчен происшедшим, что мне придется притвориться, будто я дорожу тобой, как памятью о моей бедной умершей жене. Однако это долго не протянется, я обещаю тебе. Твои дни сочтены.

Момо тихонько заскулила, как бы выискивая путь к спасению.

Клод улыбнулся, довольный собой:

— А все-таки я признателен тебе, Момо. Уловка удалась. Но не надейся, что это поможет тебе. Плаваешь ты хорошо, поэтому озеро отпадает. Что-нибудь в твоем бифштексе — и ты сгодишься на удобрение для сада. Дай только добраться до дома.

Собака съежилась и улеглась на полу, положив голову на лапы. Она и раньше сносила недобрые замечания от Клода, поэтому сейчас безошибочно уловила угрозу в тоне.

Клод прилег на кровать и закрыл глаза. У него был поистине трудный день: напряжение и возбуждение при планировании задуманного, само действие и, наконец, изображение горя в течение всего полудня. Это принесло свои плоды, но было утомительным. Ему хотелось спать.

В это время собака залаяла. Задремавший Клод очнулся. Выругавшись, он приподнялся с кровати и уставился в угол, где в последний раз видел Момо. Собака находилась там же, но поза ее была иной. Покачиваясь, она стояла на задних лапах. Хвост ее повиливал, глаза радостно сверкали, выражая полный собачий восторг.

— Привет, Клод.

Голос был знакомым. Голос Альвины. Вначале Клод решил, что он спит или фантазирует. Он поморгал глазами, стараясь стряхнуть сон, как вдруг каким-то необъяснимым образом понял, что не спит, и взглянул в направлении, куда смотрела собака.

В комнате стояла Альвина!

Она не была мокрой, вода не стекала с нее и в волосах не запутались водоросли. На ней не было купального костюма с пестрым шелковым платком. Эта Альвина была совершенно сухой, с напомаженными губами и припудренным лицом, одетая в яркое, цветастое платье, которого он никогда не видел раньше. Ее голубые глаза блестели, светлые волосы переливались, и сейчас она стояла в коттедже, у входной двери, хотя Клод был совершенно уверен, что дверь не открывалась и не закрывалась.

— Клод, я сказала «привет», а ты даже не ответил мне.

Она улыбнулась, как будто неожиданно вспомнила что-то:

— Ах, да, конечно! Ты ужасно удивлен. Ты не ожидал, что еще когда-нибудь увидишь меня.

Клод констатировал невероятное:

— Ты жива!

— О, нет, Клод. Я призрак.

Непроизвольно он посмотрел на Момо для подтверждения. Она, однако, не выла от страха, как это делают собаки в присутствии сверхъестественных существ. Напротив, она продолжала повиливать хвостом, как будто видя и приветствуя Альвину. Самым странным, впрочем, было то, что Момо явно ощущала присутствие хозяйки и раньше мигом подбежала бы к Альвине, просясь взять ее на руки и приласкать. А теперь она, казалось, понимала — эта посетительница не в состоянии взять на руки и приласкать даже самую маленькую собаку. Другими словами, размышлял Клод, пытаясь привести в порядок мысли, Момо знала, что это было Альвина и в то же время не Альвина, дружественно расположеный к ней призрак, но тем не менее призрак.

И все-таки Клоду с трудом верилось в реальность происходящего.

— Ты что, настоящий призрак? То есть…

— Конечно, я настоящий призрак. Мне больше ничего не оставалось, как стать им. И, несомненно, я не живая. Ты ведь убил меня. Помнишь?

— Это несчастный случай, — заученно начал оправдываться Клод.

Она оборвала его:

— Я тебя умоляю, не надо. Я-то знаю, что к чему. Я была там. Это убийство. Ты столкнул меня с лодки, дорогой, а затем держал мою голову под водой, пока я не захлебнулась.

Если до сих пор Клод пытался уяснить, действительно ли это призрак Альвины, то теперь его больше волновало, для чего этот призрак появился здесь. И одновременно с любопытством подступил колючий холодок страха.

— Я клянусь тебе, Альвина…

— Дорогой, я знаю — это убийство, и там, откуда я пришла, все знают, что это убийство. Лишь те, кого убили, возвращаются в виде призраков. Разве ты этого не знал?

— Нет.

Она откинула голову и рассмеялась. Это был обычный, серебристо-звенящий Альвинин смех. Момо счастливо откликнулась на него тявканьем.

— Наверно, ты не убил бы меня, если бы знал об этом?

Клод решил, что лучше вести разговор честно и открыто. Выбирать не приходилось.

— Звучит пугающе, — произнес он.

Альвина прошла по комнате и села на уголок кровати. Он заметил, что она была совершенно невесомой, и кровать не прогнулась под ней.