Плачущий монстр - Влад Райбер

начиналась перепалка. Они уже не выносили друг друга. Поначалу старались не разговаривать, но стоило кому-то из них нарушить молчаливое напряжение – вспыхивала ссора.

Родители винили друг друга во всех бедах, спорили о том, кому из них тяжелее, собачились по поводу трат. Эта грызня могла длиться часами.

Опять эти злобные голоса! Мне хотелось бежать без оглядки, как только мать и отец приходили домой. Но я не мог проводить каждый вечер у друзей. Так у меня появилась привычка выходить в подъезд и сидеть на ступеньках.

Жители нашего дома почти не пользовались лестницей, и там всегда было тихо. Я закрывал глаза, старался не обращать внимания на глухие крики в квартире и мечтал о свободе.

Хотелось поскорее окончить школу, стать независимым от родителей и жить одному. Но мне было только четырнадцать лет. Приходилось терпеть и надеяться, что когда-нибудь они просто замолчат или разойдутся навсегда.

Как же я устал от этих склочных родителей, которые не могут справиться со своими эмоциями.

Внизу лязгнул ключ в замке, и отворилась дверь. Я удивился. Мне всегда говорили, что под нами никто не живёт, мол, пустые квартиры на всём этаже.

– Чего ты там сидишь? – прозвучал хрипловатый мужской голос.

Я сразу понял, что обращаются ко мне, и ответил:

– Это мой дом. Имею право.

– Я тебе не в укор и не в осуждение! – Голос звучал бодро и чётко, как у театрального актёра. – Люди не сидят в подъездах просто так. Тебя выгнали?

– Нет. – Я не собирался открывать душу незнакомому соседу.

– Так что стряслось?

– Просто вышел подышать.

В моей квартире не смолкали вопли родителей. Каждый доказывал свою правоту гневным криком.

– Твоя родня шумит? – спросил незнакомый сосед снизу.

Я не хотел жаловаться не пойми кому, но слова неудержимо рвались наружу:

– Да, мои грызутся… Извините, если беспокоят.

– Часто их слышу, – отозвался незнакомец. – Небось, мечтаешь, чтобы жили смирно?

– Мечтаю, чтобы они развелись уже!

– Не желай такого! Семья будет неполная…

Я от злости стиснул зубы и пробубнил:

– Лучше здоровая семья, чем полная. Я не вывожу их ссоры. Ещё и меня в это втягивают. Говорят, что ради меня стараются. А мне это не нужно!

Неизвестный уж слишком увлёкся своей артистичной манерой и заговорил, как добрый волшебник:

– Ну а хочешь, они будут тихие-тихие? Станут жить в ладу и без раздора!

– Они просто не подходят друг другу, – ответил я. – Это невозможно.

– А ты пожелай!

– Ну, желаю, и что?

– Всё…

Мне надоел этот спектакль. Я захотел посмотреть в глаза тому чудаку. Сбежал вниз по лестнице, но успел увидеть только спину в пиджаке. Дверь средней квартиры закрылась.

«Трус!» – подумал я, оглядывая пустую площадку. В самом деле можно было подумать, что там никто не живёт. Старые двери, пыль и паутина.

Первым замолчал отец. Когда он пришёл с работы, мама уже была дома. Она резко изменилась в лице, как только папа зашаркал в прихожей.

Я подумал: «Только бы никто ничего не сказал!» Их могло взбесить что угодно. Мама вспыхивала от того, что ботинки были разбросаны, а не стояли в обувной стойке. Папа мог разораться от того, что мама пришла раньше, но не удосужилась сходить в магазин, а если удосужилась, то купила не то, что он хотел.

Но отец молча прошёл на кухню, что-то съел, выпил стакан воды и отправился к себе в комнату.

Я сидел напряжённый: пусть никто ничего не скажет!

– Свет ты кому на кухне оставил? – крикнула мама ему в спину.

«Нет! Зачем ты это сделала?» – подумал я, ударив себя ладонью по лбу.

Сейчас отец обернётся и скажет, что она и сама везде оставляет свет включённым. И опять начнётся многочасовая грызня!

Но отец ничего не сказал. Вернулся на кухню, хлопнул по выключателю и спокойно ушёл в свою комнату.

– Головой ударился, что ли? – удивилась мать.

Ей было непривычно проводить вечер в тишине. Она ожидала ссору, но холодное спокойствие отца оставалось непрошибаемым.

Я радовался. Наконец-то тишина. А маме будто чего-то не хватало. Она была как закрытый улей, полный жужжащих пчёл, которым тесно внутри. Потеряв возможность выплеснуть злобу, мама громко хлопала дверями, теребила волосы и кусала себя за пальцы.

Такой она оставалась до следующего вечера, когда отец вернулся первым… расслабленный и безэмоциональный, как и вчера. Он со мной даже не поздоровался.

Я подумал, что папа просто выгорел из-за постоянных ссор и теперь ходит в ступоре.

Мама задерживалась на работе. Я уже начал волноваться, но вдруг в замке заскрежетал ключ. Непривычно было видеть её лицо таким отсутствующим. Ни раздражения, ни усталости, ни грусти. Опустошённые глаза, плавные расслабленные движения. Мама будто не ходила, а плыла по течению.

Родители не разговаривали ни со мной, ни друг с другом. Даже если оказывались в одном коридоре, молча уступали дорогу. Спустя час таких блужданий папа закрылся в своей комнате, мама уселась на диван в гостиной, глядя перед собой. Она редко моргала, и это делало её жуткой.

– С тобой всё хорошо? – Я коснулся руки матери и тут же отпрянул.

Меня напугало, что она такая холодная. Как едва оттаявшее мясо из морозилки. У живых людей не бывает настолько холодных тел!Сосед снизу! Это он сделал что-то с моими родителями. Я высказал желание, чтобы они были тихие-тихие, и тот неизвестный превратил их в молчаливых зомбаков.

Я не мог объяснить как, но твёрдо знал, что он к этому причастен. Есть множество историй про колдунов, которые умеют ворожить и заговаривать.

Один из таких всегда жил под нами?.. Я даже не придумал какого-нибудь плана. Казалось, надо торопиться, бежать вниз и спрашивать, что стало с мамой и папой.

Обув тапки, вышел в подъезд. Нужно было спуститься всего на один этаж, но лестница казалась бесконечно длинной, терялась во тьме и внушала невольный трепет. Словно это был спуск в ущелье или в другой мир.

В груди всё сжалось. Я постучал в фанерную дверь и крикнул:

– Эй, это вы сделали? Отвечайте! Что с моими родителями?

В квартире раздался гул шагов. Закрутился замочный механизм, и дверь отварилась настежь.

– Что с ними стало?.. Ты сказал «желаю»!

Слова того, кто вышел из квартиры, больше не имели смысла. Его облик заставил меня забыть обо всём и бежать обратно.

Это был не дядька-сосед, а творение из чудовищных сказок. Невозможное создание, будто вылепленное из пластилина. Вместо глаз – два