Бренна Йованофф - Подмена

Я сел на пол и закрыл глаза. Потом у меня затряслись руки, и я стал вытирать их о рубашку.

Тэйт вышла из туалета, прижимая к носу целый ворох пропитавшихся красным бумажных салфеток. Когда она присела на корточки рядом, я отвернулся, зажав нос рукавом.

Тэйт то ли не заметила, что я стараюсь не вдыхать ее запах, то ли сочла, что это не самый неприятный момент во всей истории. Так или иначе, она смотрела только на мои руки.

— Боже, да что это с тобой?

— Все нормально, ничего страшного, — ответил я, зажимая рукой рот и нос. — Пошли отсюда!

Тэйт высморкалась в свои салфетки. Запах крови был влажен и красен.

— Пошли? Никуда я с тобой не пойду! Слушай, прости, что я отделала твою девушку, но порой приходится вести себя, как шваль из подворотни, это некоторым полезно. Проехали?

— Все не так, как ты думаешь. Нам нужно поговорить.

Тэйт встала. Теперь она возвышалась надо мной с угрожающим выражением лица.

— О чем? О том, что ты продолжаешь волочиться за Элис, хотя она злобная дрянь? И продолжаешь гадать, где она оставила свои мозги? Нет, спасибо, не интересно! Эту историю я уже знаю!

— Тэйт, прошу тебя, дай мне шанс. Просто выслушай.

— Зачем? — Тэйт смерила меня самым ужасным, самым уничижительным взглядом. — Как недавно сказал один бескорыстный герой: мне то что за дело?

Трудно было найти менее подходящее место и время для признания — я сидел на полу в западном крыле школы, а Тэйт стояла надо мной, едва не капая своей кровью мне на макушку. Я не мог поднять на нее глаз. А когда хотел заговорить, то только буркнул что-то нечленораздельное в рукав.

Тэйт дернула плечом и вздохнула.

— Прости, неужели ты так разнервничался из-за моего отказа? Ждал более теплого приема? Или того, чтобы я сказала — ты молодец, поступай в том же духе? Вот что, Мэки, хватит мямлить в рукав! Мне наплевать, что с тобой и почему ты ведешь себя как последний засранец!

Я стиснул зубы, собрался с силами и произнес чуть громче:

— Твоя сестра не умерла.

Перемена была разительной.

Тэйт оторвала руки от своего разбитого носа и уставилась на меня. Глаза у нее были широко распахнуты, кровь лилась из носа на губу, но она ничего не замечала.

— Закрой лицо! — выдавил я в рукав и отвернулся, задержав дыхание.

Тэйт снова прижала салфетки к носу и посмотрела на меня поверх рук.

— Повтори!

— Она жива. По крайней мере, я так думаю. Пока жива!

Тэйт судорожно втянула в себя воздух, ее глаза вспыхнули, словно у нее в голове зажглась лампочка.

— Вот с этого места давай поподробнее!

— Слушай, я не могу говорить об этом здесь.

— Ах вот оно что! — прошипела Тэйт. — Значит, мы все-таки будем об этом говорить?

Я помассировал пальцами веки.

— Хорошо, ты была права. Довольна? Ты была права насчет нашего города. Да, здесь живут… люди. Странные, секретные люди, о которых никто не знает. — Такие, как я. — Они забрали Натали, но они ничего не сделают с ней до пятницы.

— Хорошо. Как мне ее вернуть?

Я отнял руки от лица, но не решился посмотреть на нее.

— Не знаю.

Тэйт издала хриплый судорожный звук, совсем не похожий на смех.

— Замечательно. Нет, просто шикарно!

— Я не знаю, но что-нибудь придумаю.

Она стояла надо мной: злые глаза и окровавленные салфетки.

— А с чего вдруг ты будешь над этим думать? Что я должна сделать, чтобы заслужить геройскую помощь самого Мэки Дойла?

Я поднял на нее глаза. На ее лице проступило отчаяние, но почти незаметно, как будто она всеми силами пыталась его спрятать.

— Можно я провожу тебя домой?

Несколько секунд я ждал, что Тэйт назовет меня поганым уродом и предложит катиться ко всем чертям, но она только кивнула и направилась к выходу.

Дом, в котором жила Тэйт, был старше нашего, с крохотным запущенным садиком, заваленным мусором и палой листвой.

Внутри тощая девочка сидела на диване и смотрела телик — какой-то кислотный мультик про космический корабль.

Когда мы вошли, девочка оторвала взгляд от экрана и уставилась на Тэйт с ее пригоршней окровавленных салфеток.

— О боже, тебя исключили?

— Конни, заткнись, а?

Девочка сползла с дивана и с вызовом подошла к закрытой двери.

— Ма-а-ам, а Тэйт дралась!

Тэйт сделала глубокий вдох, потом указала наверх.

— Марш в свою комнату. Живо!

Конни вернулась в гостиную и поплелась вверх по лестнице. Дверь осталась закрытой.

Тэйт вздохнула и повела меня в ванную. Там она прямиком направилась к шкафчику с лекарствами и стала одной рукой перебирать тюбики и пузырьки, а второй все также прижимала к носу свои окровавленные салфетки.

Отыскав бутылочку с перекисью водорода и пакет с ватными шариками, она с грохотом захлопнула шкафчик. Потом выбросила бумажные салфетки в раковину, и их запах растекся по тесному помещению.

Я схватился за душевую занавеску, чтобы не упасть, а Тэйт стремительно обернулась на звук.

— Как ты, Мэки?

— Не очень…

— Так убирайся отсюда! Посиди внизу или выйди на свежий воздух, пока я тут занята…

Я отправился на кухню и открыл морозилку. Там почти ничего не было — несколько пластиковых контейнеров без этикеток, пачка замороженных вафель, зато отыскалась формочка для льда, правда, полупустая. Я высыпал ледяные кубики в пластиковый пакет, торчавший из мусорки. Потом заново наполнил формочку водой и убрал ее в морозилку.

После вышел на крыльцо и уселся на ступеньку, уронив голову на руки и поставив пакет со льдом возле ног.

Через несколько минут из дома появилась Тэйт и остановилась надо мной. Кровь у нее из носа больше не шла, зато вся щека была располосована ногтями. Ее мокрые волосы стояли дыбом, как иглы у ежа, и она успела сменить рубашку.

Воображение немедленно представило мне дивный и мучительный образ Тэйт, смывающей кровь с шеи и голой груди. В моем ролике лифчик у нее был черный и весь кружевной, хотя в реальности я не мог себе представить, как Тэйт заходит в магазин и выбирает нечто подобное.

Она села рядом и, не глядя на меня, протянула руку. Я отдал ей лед, она взяла. Руки ее слегка дрожали, но лицо было непроницаемо.

— Ты в порядке? — спросил негромко.

Она пробежала пальцами по волосам. Под ее левым глазом набухала красная царапина.

— Нет, но жить буду.

Мне захотелось улыбнуться, потому что голос ее прозвучал так устало, а запястья выглядели такими неправдоподобно узкими по сравнению с моими. Мы сидели рядом, не разговаривая и не дотрагиваясь друг друга.

— Мне бы хотелось быть такой как ты, — сказал я, и это было ужасно странно — произносить вслух именно то, что я думал. Ведь я говорил не только о нормальности. Тэйт могла быть грустной и сердитой, но при этом она всегда точно знала, кто она такая.