Сакс Ромер - Ведьмино отродье

Рассудок твердил, что развязка драмы уже близка, а чутье, не объяснимое никакой логикой, подсказывало, что они с отцом определят финал этой пьесы, вступив в решающую схватку, которая закончится победой добра над злом — или зла над добром. Темные силы под командованием Феррары уже начали наступление на дом ученого. Сановные пациенты, ежедневно заполнявшие приемную знаменитого врача и всегда находившие утешение в его безупречном самообладании и уверенности в своих действиях, даже не подозревали, что доктора, к которому они пришли за излечением, постигла беда много более страшная, чем все их телесные недуги.

Опасность, ужасная и сверхъестественная, грозовой тучей нависла над домом. Это хорошо налаженное хозяйство, такое современное, снабженное всеми удобствами и изысками, свойственными двадцатому веку, ничуть не напоминало осажденную крепость, хотя именно таковой и являлось.

Вдали, над Гайд-парком, загрохотало. Роберт взглянул на мрачное небо, словно надеясь увидеть знамение. Ему даже показалось, что из-за туч на него смотрит искаженное яростью мертвенно-бледное лицо дьявола во плоти.

В столовую вошла Майра.

Роберт повернулся к ней: официально являясь женихом, он мог бы сорвать поцелуй с ее манящих губ, но не решился и был вынужден довольствоваться тем, что поцеловал протянутую руку. Ему вдруг подумалось, что для девушки не совсем прилично находиться с ним под одной крышей; да, это продиктовано необходимостью, но может породить разные слухи. Решение о том, что Майра временно поживет у них, принимал отец: подобно средневековому феодалу, при малейших признаках приближения врага дающему пристанище в стенах замка всем своим людям, он собрал в доме тех, кого был призван защищать. Грандиозная, невидимая миру битва разразилась в Лондоне, внешние укрепления уже пали, враг стоял теперь у самых ворот.

Несмотря на бледность, след недавней болезни, Майра явно выздоравливала, и былая красота возвращалась к ней. Было невозможно оторвать глаза от затянутой в простенькое платье фигурки, порхающей вокруг стола, накрытого для завтрака. Роберт стоял рядом и любовался девушкой, глядя ей прямо в глаза, а она счастливо и умиротворенно улыбалась в ответ, заставляя его сердце биться сильнее.

— Что-нибудь сегодня снилось? — как можно непринужденнее спросил молодой человек.

Майра кивнула и тут же посерьезнела.

— Все тот же кошмар?

— Да, в некотором роде, — печально ответила она.

Глядя на наручные часы, вошел доктор Кеан.

— Доброе утро! — бодро поздоровался он. — Ну я и соня!

Все сели за стол.

— Майре опять снились кошмары, сэр, — сказал Роберт.

Доктор застыл с салфеткой в руке и вопросительно посмотрел на сына.

— Мы не должны пропустить ни малейшей детали. Майра, подробно опиши, что тебе снилось.

В столовую неслышно вошел Марстон, поставил тарелки и так же бесшумно удалился. Майра начала свой рассказ:

— Я опять очутилась в доме, похожем на амбар, — я уже описывала его вам до этого. Черепица кое-где выпала, и на полу лежали неровные пятна лунного света, проникающего сквозь дыры в крыше. В дальнем конце был вход — из-за темноты я с трудом его видела, только поняла, что это ворота, как в конюшне, и они закрыты на тяжелый засов. Из мебели там были лишь огромный деревянный стол и вполне обычный стул. На столе стояла лампа…

— Какая? — встрепенулся доктор.

— Серебряная, с абажуром, — Майра нервно переводила взгляд с одного мужчины на другого, — похожа на ту, что я видела в квартире у Энтони. Под лампой стоял запертый железный сундучок. Я его сразу узнала. Вы, наверное, помните, он мне снился и вчера.

Доктор, нахмурившись, кивнул:

— Повтори, что именно ты видела тогда. Думаю, это очень важно.

— В предыдущем сне, — продолжила девушка странно изменившимся голосом, словно звучащим откуда-то издалека, — я оказалась в том же доме, только под лампой лежала открытая книга, старинная, древняя, с чудным шрифтом. Казалось, что буквы пляшут у меня перед глазами, прямо как живые. — Майра вздрогнула. — На столе стоял тот же сундучок, только открытый, а вокруг него множество шкатулок. Все шкатулки разные: некоторые деревянные, одна, по-моему, из слоновой кости, другая серебряная, еще одна из какого-то тусклого металла, возможно, даже из золота. За столом на стуле сидел Энтони. Он пристально смотрел на меня, но с таким странным выражением, что я испугалась и проснулась…

Доктор снова кивнул.

— А прошлой ночью? — подсказал он.

— Прошлой ночью, — взволнованно рассказывала Майра, — по углам стола я увидела четыре небольшие лампы. На полу светящейся краской были нарисованы ряды каких- то знаков. Они мерцали, гасли, а потом зажигались вновь, словно фосфоресцировали. Надписи тянулись от лампы до лампы, окружая стол со стулом.

На стуле сидел Энтони Феррара. В правой руке он держал жезл, обвитый в нескольких местах медными кольцами, левую руку положил на железный сундучок. Я видела мельчайшие детали, но смотрела издали — во сне такое бывает; и одновременно с этим я стояла прямо у стола… не могу объяснить. Я не слышала ни звука, но по губам Энтони поняла, что он что-то говорит или даже читает заклинание.

Майра опасливо посмотрела на доктора Кеана, но продолжила:

— Вдруг с другой стороны стола появилось что-то жуткое. Сперва это было просто серое облако, смутно напоминающее человека, а потом у него зажглись два красных глаза — ужасные! ах, до чего ужасные! Оно подняло призрачные руки, приветствуя Энтони. Тот повернулся и что-то спросил у чудовища. А потом он его отпустил, но с такой злобой — я чуть не умерла от страха! — и начал нервно расхаживать вокруг стола, не выходя за пределы освещенного круга. Он потрясал кулаками в воздухе и, судя по губам, безбожно ругался. Он казался изможденным и больным. Затем я проснулась, и мне показалось, что на меня что- то давит, но это быстро прошло.

Доктор Кеан бросил многозначительный взгляд на сына. Больше за завтраком об этом не говорили. После еды отец пригласил Роберта в библиотеку.

— У меня есть полчаса, — сказал он. — Надо кое-что обсудить.

Они прошли мимо стройных рядов старинных книг, хранящих древнее знание, и доктор указал сыну на красное кожаное кресло. Роберт сел и посмотрел на старшего Кеана, занявшего место за письменным столом, — поневоле вспомнилось, сколько они пережили вместе; библиотека на Хаф-Мун-стрит теперь всегда будет связана с самыми черными страницами в их жизни.

— Роб, ты понял, что происходит? — сразу начал доктор.

— Думаю, что да, сэр. Кажется, это его последний козырь — жуткое, нечестивое Нечто, которое он натравил на нас.