Чарльз Диккенс - Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник)

— Молодчина! Так и действуй, — насмешливо улыбнулся Бронсон.

Спустя неделю-другую Уиллис получил от мистера и миссис Бронсон приглашение пообедать с ними в домашней обстановке. «У меня будут друзья, очень неглупые люди, и я хочу вас с ними познакомить, — писала миссис Бронсон. — Приходите непременно».

Уиллис пришел. Неглупыми друзьями оказались мистер и миссис Барроуз, и, к удивлению Уиллиса, бывшая мисс Холлистер очень радостно его приветствовала.

— О, мистер Уиллис. — Она протянула руку. — Счастлива снова с вами повидаться!

— Благодарю, — несколько растерянно отозвался Уиллис. — Я… это поистине приятный сюрприз. Я… я и понятия не имел…

— Я тоже. Если бы я знала, что вас здесь встречу, честное слово, мне было бы немного неловко. Я… ха, ха!.. глупо, но никак не решусь об этом заговорить… однако я должна. Я очень дурно с вами обошлась.

— В самом деле? — улыбнулся Уиллис. — Как же?

— Ну, я, собственно, не виновата, только не помните ли: чуть больше года назад мы с вами ехали в центр города на омнибусе — по Мэдисон-авеню?

— Хм! — Уиллис сделал вид, что силится вспомнить. — Постойте-постойте… ах да, кажется, помню. Других пассажиров как будто не было и… э-э…

Тут миссис Барроуз откровенно рассмеялась:

— Это вы думали, что других пассажиров нет, но они были. Салон был переполнен.

— Такого случая я не помню. Насколько мне известно, мы только один раз ехали вместе в омнибусе…

— Да-да, об этом случае и идет речь, — перебила его миссис Барроуз. — Когда я вошла, вы сидели в уголке в заднем конце салона, и меня возмутило, что мне пришлось занять место, предложенное незнакомцем, который проявил большую настойчивость. Прежде он много раз попадался мне на глаза и вызывал у меня безотчетную, но глубокую антипатию.

— Не понимаю, — изумился Уиллис. — Мы были в салоне одни.

— Это вам так представлялось, хотя в то время я об этом не знала. Я же, когда вошла, увидела, что все сидячие места заняты. Вы ответили на поклон, но не предложили мне место. Это сделал незнакомец, я хотела отказаться, но не смогла. Он был примерно моего возраста, с очень необычными глазами. Им было невозможно противиться. Он не столько предложил, сколько приказал; я ехала и думала: как это так — вы сидите не шелохнувшись в другом конце салона, не позаботились уступить мне место и отчасти виновны в том, что мне пришлось принять услугу совершенно незнакомого и крайне неприятного человека. Меня душило негодование, и, собравшись с духом, чтобы выйти, я с вами не попрощалась. Не укладывалось в голове: обычно вы сама любезность, а в тот раз поступили вопреки всем ожиданиям.

— Но, миссис Барроуз, — запротестовал Уиллис, — какой смысл уступать даме место, когда вокруг пустуют еще два десятка мест?

— Никакого смысла. Но лишь прошлой зимой я обнаружила, что с нами сыграли шутку.

— Как так? Шутку?

— Да. Это была шутка. Вы видели салон пустым, а я — переполненным астральными телами членов Бостонского теософского общества.

— Что-о? — прохрипел Уиллис.

— То же сказала и я. — Смех миссис Барроуз раскатился серебряным колокольчиком. — Они были большие друзья моего мужа, прошлой зимой он пригласил их к нам на обед, и кто, вы думаете, явился первым?

— Дух мадам Блаватской?[79] — Уиллис усмехнулся.

— Не совсем. Противный незнакомец из омнибуса. И знаете, он мне напомнил о том происшествии. По его словам, он с сотоварищами на неделю отправили свои астральные тела в Нью-Йорк, там они отлично развлеклись, и никто их не видел, кроме меня. Я ведь (сама прежде не догадывалась) наделена даром психической восприимчивости, и мне доступны невидимые глазу образы.

— Если они сыграли со мной шутку, то эта шутка очень подлая! — с досадой воскликнул Уиллис, как только к нему вернулся дар речи.

— Нет-нет. — Смех миссис Барроуз прозвучал так чарующе, что Уиллис пожалел о своих разбитых надеждах. — Все произошло случайно, они о вас даже не думали.

— Ну нет, наверняка думали. Это же друзья вашего супруга, и они хотели меня уничтожить.

— Уничтожить? — удивилась миссис Барроуз. — С какой стати друзьям мистера Барроуза желать вам зла?

— Потому, — неспешно и тихо начал Уиллис, — потому что они, похоже, знали: с той минуты, когда я вас впервые увидел, я… Но это история с несчастливым концом, миссис Барроуз, так что я лучше промолчу. Как вам нравится в Бостоне?

Монтегю Родс Джеймс

ГРАФ МАГНУС

Как попали в мои руки бумаги, из которых я вывел связный рассказ, читатель узнает в самую последнюю очередь. Однако мои выписки необходимо предварить сообщением о том, какого рода эти бумаги.

Итак, они представляют собой отчасти материалы для книги путешествий, какие во множестве выходили в сороковые и пятидесятые годы. Прекрасным образцом литературы, о которой я веду речь, служит «Дневник пребывания в Ютландии и на Датских островах» Хораса Марриэта[80]. Обычно в этих книгах рассказывалось о каком-нибудь неизведанном месте на континенте. Они украшались гравюрами на дереве и на стальных пластинах. Они сообщали подробности о гостиничном номере и дорогах, каковые сведения мы теперь скорее найдем в любом хорошем путеводителе, и основное место в них отводилось записям бесед с умными иностранцами, колоритными трактирщиками и общительными крестьянами. Словом, это были книги-собеседники.

Начатые с целью доставить материал для такой книги, попавшие ко мне бумаги постепенно приняли форму отчета о единственном, коснувшемся только одного человека испытании, к завершению которого и подводил этот отчет.

Пишущим был некто мистер Рексолл[81]. Я знаю о нем ровно столько, сколько позволяют узнать его собственные записи, и из них я заключаю, что это был пожилой человек с некоторым состоянием и один-одинешенек на целом свете. Своего угла в Англии у него, похоже, не было, он скитался по гостиницам и пансионам. Он, возможно, предполагал когда-нибудь обосноваться на одном месте, но так и не успел; сдается мне, пожар на мебельном складе «Пантекникон» в начале семидесятых годов[82] уничтожил многое из того, что могло пролить свет на его прошлое, поскольку он раз-другой поминает имущество, сданное туда на хранение.

Выясняется также, что мистер Рексолл в свое время опубликовал книгу о вакациях в Бретани. Ничего более об этом труде я не могу сообщить, поскольку усердный библиографический поиск оставил меня в убеждении, что книга выходила без имени автора либо под псевдонимом.

Нетрудно составить приблизительное представление о его личности. Это был умный и развитый человек, без пяти минут член совета своего колледжа — Брейзноуза[83], как мне подсказывает оксфордский ежегодник. Безусловно, его искусительной слабостью было излишнее любопытство — в путешественнике, может быть, простительная слабость, однако наш путешественник в итоге дорого заплатил за нее.