Красный бубен - Олег Владимирович Попов

class="p1">В эту ночь ему не снился обычный сон про то, как он не застрелил на охоте сына. В эту ночь ему снилось, как убитый сын пришел к нему вместе с Дембелем:

– Соскучился я, батя.

– Как тебе, сынок, там? – спросил Крайнов.

– Скоро узнаешь, – усмехнулся сын.

– Хочешь сказать, умру скоро?

– Есть, батя, кое-что и похуже смерти.

– Что же это?

Сын только махнул рукой:

– Кто не был – тот будет, кто был – не забудет… – Он потрепал собаку по холке.

Дембель гавкнул так оглушительно, что Павел Петрович проснулся.

5

Он сидел на кровати, обливаясь потом. За окном всполохи. Отодвинул занавеску: у церкви полыхало.

– Мать честная! – Он схватил со стула телогрейку, плеснул в лицо воды из умывальника, открыл дверь и…

На пороге стояли застреленные москвичи. Голые. На ногах – номерки из морга. Головы опущены.

Крайнов захлопнул дверь и задвинул засов. Руки тряслись. Он приложил к двери ухо. Тишина.

«Померещилось».

Но выходить на улицу расхотелось. «Пусть себе горит! Без меня разберутся».

Он развернулся и вскрикнул. Москвичи стояли перед ним, пошатываясь. Ноги Павла Петровича словно приросли к полу. Москвич поднял голову и уставился на него желтыми белками.

– Стреляем, значит, Павел Петрович, – сказал он утробным голосом. – В сына стреляем, в нас…

– Я в вас не стрелял!

Подняла голову москвичка:

– А нас, по-твоему, Пушкин застрелил?

Тут дверь слетела с петель, и в дом вошел Пушкин.

– Я не стрелял! – объявил он. – Ни в сына, ни в москвичей! В Дантеса стрелял на дуэли! И то не попал.

– Дуэль! Дуэль! – завопила москвичка.

– Отлично, господа! – Пушкин потер руки. – Люблю дуэли! Вот у меня, кстати, для вас пистолетики приготовлены. – Он протянул мертвецам пару пистолетов с длинными дулами. – А этот пусть из двустволки палит, из которой столько людей положил!

– Пушкин! – крикнул Крайнов. – Я никого не убивал!

– Убивал-убивал! – Пушкин показал Крайнову язык. – Во-первых, сына! А во-вторых, Дегенгардов!

– Не убивал я их, клянусь!

– Смотри! – Пушкин кивнул на трупы.

Крайнов увидел вместо них волка и волчицу. В следующее мгновение это снова были Дегенгарды. «Батюшки! Это ж оборотни!» Он сообразил, кто задрал его Дембеля и в кого он стрелял той ночью.

– Александр Сергеевич! Я ж не знал, что это они! Я за собаку мстил!

– Вынимай ружьишко из сундука, и приступим. Я буду их секундантом.

– А моим секундантом кто будет? Не по правилам!

– Резонно, – согласился Пушкин. – Твоим секундантом будет твой сын.

– Он же погиб!

– Нигде не написано, что погибший не может быть секундантом. – Пушкин хлопнул в ладоши.

В дом вошел скелет сына Бориса. В полуистлевшем черном пиджаке и таких же брюках трудно было признать тот нарядный костюм, который Борька пошил себе на свадьбу, а потом в нем же лег в гроб.

– Это не мой сын! – крикнул Крайнов.

Пушкин усмехнулся:

– Нехорошо, папаша, собственных детей не признавать! Нехорошо!

– Да я это, папа, я, – простучал зубами скелет. – Просто давно не виделись.

– Ты? – Крайнов попятился. – Это ты, Борька?!

– Я, папа… Борис Павлович Крайнов, убитый на охоте своим родителем.

В дом проскользнула четвероногая тень.

– А вот и Дембель наш, – сказал Борькин скелет.

Дембель присел рядом с Борькой и по-мертвецки гавкнул. Двигался он немного боком, его лапы будто цеплялись одна за другую. Шерсть свалялась и висела по бокам клочьями.

Пушкин прочитал:

Нам предстоит сейчас однако

Среди загробных голосов

Двух человеков и собаку

Завесить на концах весов.

Что перевесит, нам неясно,

Но пули, слышу, уж свистят.

Давайте ж все окрасим красным!

Пусть нас покойники простят!

Борька вытащил из сундука ружье и подал отцу.

– Бери, батя. Это ружье счастливое. Ты из него и меня убил, и этих… Убей же их еще раз.

Крайнов взял ружье, стараясь не задеть костлявые Борькины пальцы.

– Выйдемте, господа, – предложил Пушкин.

Крайнов замешкался. Боря легонько подтолкнул его в спину:

– Давай, батя! А то подумают, что ты зассал.

6

Пушкин носком ботинка начертил на земле широкую полосу, отсчитал от нее пять шагов и положил на землю цилиндр. Скелет отсчитал пять шагов в противоположную сторону, выломал у себя ребро и воткнул в землю.

– По регламенту я должен предложить вам, господа, помириться, – сказал Пушкин. – Если вы не против, можете пожать друг другу руки – и разойдемся с миром.

– Я согласен, – откликнулся Крайнов. – Я зла на них не держу и готов помириться. Собака человеческой жизни не стоит. – Он протянул дрожащую руку, было страшно и неприятно пожимать руки мертвецов, но лучше уж потрогать труп, чем самому стать трупом… Рука повисла в воздухе, как топор.

– Никогда! – крикнула Раиса.

– Мы мириться не намерены! – добавил Георгий Адамович.

– Только смерть может помирить живого и мертвого!

– Вот убьем его, тогда и помиримся!

– Жаль, господа, что не получилось закончить это дело миром. – Пушкин развел руками. – Прошу занять исходные позиции.

Крайнов встал возле ребра Бориса.

«Из ребра Адама, – подумал он, – вырастили Еву. А это ребро торчит, как ветка сухого дерева, из которой ничего не вырастет».

Павел Петрович переломил ружье и вставил в него два патрона. Странно – дважды убивать тех же самых.

– По правилам дуэлей первым стреляет Павел Петрович, – сказал Пушкин.

Крайнов поднял ружье и прицелился. Москвичи стояли плечом к плечу. Раиса высоко подняла голову и смотрела на Крайнова презрительно.

Павел Петрович перевел ружье на Георгия Адамовича, а потом обратно. Он никак не мог выбрать, в кого первого стрелять. Как-то нехорошо стрелять сначала в женщину… Но Раиса смотрела с такой ненавистью, что первой хотелось прикончить именно ее.

Он снова перевел ружье на Георгия Адамовича. «Первым я должен убить мужчину. Он сильнее, умнее и опаснее». Крайнов погладил указательным пальцем крючок. Но тут Раиса крикнула:

– Стреляй, трусливый ублюдок!

Павел Петрович крякнул, перевел ружье на женщину и выстрелил.

Раиса пошатнулась, но устояла на ногах. В ее груди появилось сквозное отверстие размером с кулак. Кусок вырванной плоти валялся на земле.

Дембель сорвался с места, немного кособоко подбежал к мясу и вмиг его проглотил.

У Крайнова свело живот. Его стошнило.

Раиса захохотала:

– Попал-то попал, а сам наблевал!

– Браво! – Пушкин похлопал.

Павел Петрович понял, что никаких шансов у него нет. В мертвецов хоть обстреляйся, а ничего им не будет. И если нет под рукой серебряной пули или осинового кола, ничего ты им сделать не сможешь.

И все-таки он поднял ружье. Прицелился. Георгий Адамович улыбнулся улыбкой упыря, обнажив длинные клыки:

– Удачной охоты, Павел Петрович!

«Получай, адское говно!»

Крайнов нажал на спусковой крючок.

Пуля угодила Дегенгарду в рот и выбила его страшные зубы.

Изо рта упыря потекла темная жижа. Дегенгард провел ладонью по губам. А когда убрал руку, все зубы снова были на месте.

Крайнов швырнул на землю ружье:

– Так нечестно! Это не дуэль, а убийство!

– Ух ты! – воскликнул Пушкин. – Как вы интересно формулируете! Я сам лично погиб на дуэли от руки негодяя, и то помалкиваю! А ему, видишь ты, нечестно! – Пушкин скрестил на груди руки и объявил: – Стреляют Дегенгарды!

Дегенгарды не мешкая вскинули пистолеты и одновременно выстрелили.

Из стволов вылетели две черные змеи. Одна змея вонзила жало Крайнову в лоб, вторая – в сердце. Павел Петрович упал на спину. Он увидел звездное небо и одну особенно яркую звезду. «Марс, бог войны…» Над ним склонилась ужасная кудрявая голова с бакенбардами:

Упал Петрович, взгляд уж мутный,

Как будто был папаша пьян.

И после паузы минутной:

«Пиздец!» – воскликнул Себастьян.

Часть четвертая

Русская баба так устроена, что ждет мужика. Иностранки неизвестно как устроены, но, наверное, так же…

Глава первая

Антихрист требует свое

– Не понял! – заорал дьявол.

1

Дед Семен поднял с пола маленькую иконку, протер рукавом и повесил на место.

– Прости, Господи!

– Что это было? – спросила Ирина.

Но ответить ей никто не успел. В дверь забарабанили.

Дед Семен схватил крест и навел на дверь. Опять