Максим Бахарев - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА V

— Бывает, Варварушка, бывает. В школу приходил наш спонсор, а ты знаешь, что он папа нашей Эльвиры Снегуркиной, и прямо очень не тихо просил, чтобы его доченьке отдали роль Снегурочки, так как даже и фамилия её об этом давно всем сказала. Вот и на педсовете немедленно приняли решение отдать твою роль школьной красавице и отличнице.

— Всё правильно! Она действительно красавица, и очень похожа на Снегурочку. Длинные кудрявые волосы, большие синие глаза… — говоря, Варвара еле сдерживала слёзы. Она учила долго и тщательно эту роль, и костюм Снегурочки сшила сама, во многом себе отказывая: поспать лишних пару часов, купить сладости, так как деньги, которые ей давала бабушка, она тратила на украшения для костюма.

— Да пойми ты, — обычно спокойный Павел перешёл на крик, — это несправедливо! И в этом спектакле я участвовать с Эльвирой не буду. Ну не смогу я быть добрым Дедом Морозом, если я, еще не видя её, уже злой. Тут и ежу понятно — папины деньги, Эльвиркины слёзки, и роль, твоя роль! У них на блюдечке!

Павел резко повернулся и, не прощаясь, пошёл.

— А варенье? — крикнула Варя. — Ты заболеешь!

— Я уже болен! — услышала Варя. И слёзы сами собой потекли из её глаз. — Ну какая я Снегурочка? Рыжая, глаза чёрные, веснушки. Костюм Бабы-Яги — мне в самый раз!

Эльвира ликовала! Первый мальчик в школе теперь будет с ней. Репетиции каждый день, там можно и в кафешку пригласить, на каток, в театр. В настоящий театр! Папуля билеты достанет, не проблема, главное, чтоб теперь Варька под ногами не путалась. А вот это проблема, и большая. Сразу видно, что Пашенька к ней неравнодушен, глаз с неё не спускает, как хвостик за ней… Ну что он в ней нашёл? Шмотки на ней бабушкины, перешитые, или дедушкины, ха-ха. Но любовь слепа, полюбишь и Варвару Градову. Ну ничего, мы ему глазки-то откроем!

На репетицию Павел Сафронов не пришёл. Эльвира, не стучась, зашла в класс, в котором учился Паша.

— Ой! А мы подумали, что ты заболел. Ольга Николаевна, отпустите Сафронова на репетицию.

— Конечно-конечно, Эленька, пусть идёт.

— Я жив и здоров, как никогда, и поэтому ни в каких спектаклях участвовать не собираюсь, тем более в роли Деда Мороза да ещё с такой Снегурочкой! Ты до того прекрасна, Элечка, что впору тебе актёра из Голливуда приглашать, а мы уж, простые смертные, как-нибудь прежним составом труппы без вас разберёмся.

Для Снегуркиной сарказм Павла был пощёчиной. Резкой, звучной пощёчиной. При всём классе! Её, первую красавицу в школе, унизили! Здесь каждый мальчик мечтал о дружбе с ней! Как он мог? Всегда такой деликатный… Ну, ничего, проглотим, и месть моя, Пашечка, будет коварна. На коленях ко мне приползёшь! Валяться в ногах будешь! А вслух сказала:

— Да, ты прав, надо бы из Голливуда. Здесь, в городе нет никого подходящего, а мы в нашей школе решили мне партнёра подыскать! Спасибо за отличный совет, Павел.

После её ухода в классе было долгое молчание. Даже Ольга Николаевна сидела тихо, прикрыв лицо руками.

— Можно выйти? — спросил Павел.

— Да-да, конечно, иди, — ответила учительница, не поднимая глаз.

Уход Павла каждый понял по-своему. Погода портилась, солнышко, ещё совсем недавно так радовавшее горожан, как будто растворилось в свинцовом небе. Но у Пашки всё было здорово! Солнце поселилось в его душе. Он бежал вприпрыжку, несмотря на нечищеный асфальт. Подтаявший снег стал слякотью, и, не жалея бедных прохожих, с удовольствием запрыгивал на их наглаженные брюки, новенькие джинсы и дорогие шубы. Варвара Градова сидела одна на холодных металлических качелях и, судя по её довольному лицу, пребывала в хорошем настроении. Она смотрела на холодное небо и сочиняла песенки, тут же придумывая для них мотив, у неё всегда это хорошо получалось.

— Варенька! — кричал на ходу Пашка. — Мы теперь с тобой самые свободные люди!

— Что, в школу ходить больше не надо? — спросила Варя.

— Нет, школа нам ещё пригодится, а вот в драмкружок я больше не ходок, стало быть, ты тоже.

— Ну и как мы распорядимся своим свободным временем?

— Пойдём в театр.

— Мы — и в театр? Ты что, билеты на ксероксе отпечатал?

— Нет, Варвара! У меня мама — старший администратор!

И при этом Пашка принял такую горделивую позу, что Варя не могла не рассмеяться. Он приподнял её и начал кружить, пританцовывая в темпе вальса. Вот в такой-то счастливый момент их и увидела Эльвира Снегуркина. И, как по волшебству, красивое лицо девочки стало уродливым. Злость просто перекосила мышцы лица, губы стали тонкими и кривыми, слёзы ненависти хлынули из её глаз.

Успокоившись дома, Эльвира сидела перед трюмо и рисовала на своём лице маминым карандашом веснушки. Немного подумав, она решительно встала и, прихватив с собой ведёрко, где было немного воды, направилась к дому, где жила Варвара. У её подъезда Эля полила выход водой и, дождавшись, когда мороз сковал воду, позвонила по мобильному телефону:

— Варечка, ты не могла бы выйти на минутку, мне нужно кое-что с тобой обсудить? Я как раз совершенно случайно оказалась у твоего подъезда.

И про себя подумала: «Сейчас ты выбежишь ко мне, поскользнёшься и со всей силой брякнешься на лёд. Ты обязательно сломаешь себе что-нибудь, лучше ногу, и угодишь надолго в больницу! Ну вот, тогда я и займусь тобой, дорогой Пашечка! Как там древние говорили — разделяй и властвуй!» И, довольная своей проказой, Снегуркина спряталась за угол дома.

Варвара бежала по лестнице, и большой бабушкин тапок соскочил с её ноги. «А-а-а, потом. Сейчас приглашу Эльвиру домой, чтоб на улице не мёрзнуть, а на обратном пути и тапок подберём». Варя приоткрыла дверь на улицу и, не увидев Элю, громко стала звать её:

— Эльвира! Элечка, ты где?

— Всё! Порядок! Грохнулась! — радовалась Эля, — орёт от боли, бегу выручать.

На улице было уже темно, и Эльвира, никого не заметив, с разгону упала прямо на лёд. И, теряя сознание от невыносимой боли, где-то там, в глубине подсознания, что-то знакомое с детства, вспомнилось: «Не рой яму другому, сам в нее попадёшь». Долго потом в ушах Вари слышался звук сирены «скорой помощи», увозившей травмированную девочку в чёрную ночь.

— Паша, что-то мне расхотелось в театр, лучшая подруга лежит в больнице в тяжёлом состоянии, а мы развлекаемся.

— Ну не развлекаемся, а поучаемся. В театре много хороших, поучительных пьес можно увидеть. И мы не должны совсем оставить наши занятия, обязанности, надеть на себя траур и оплакивать нашу неосторожную подругу. Тем более она, слава Богу, жива.

Послышался звон колоколов.

— Рядом церковь, зайдём, Паша? Да можно, можно, всем можно! А потом мы тебя окрестим обязательно.