Август Дерлет - Маска Ктулху

Это и в самом деле было так, ибо на смятом листке, который он передал мне, не было ничего, кроме одной-единственной строки, написанной странным угловатым почерком, без подписи и даты: «Дать пристанище Тому, Кто Нe Может Быть Назван».

Вот теперь я посмотрел на Туттла так, что изумление явно отразилось у меня в глазах, — потому что он, прежде чем ответить на мой немой вопрос, улыбнулся:

— Вам кажется, что это лишено всякого смысла, правда? Мне тоже так казалось, когда я в первый раз взглянул на записку. Но так было недолго. Чтобы понять, что произойдет дальше, вам нужно знать хотя бы краткий очерк этой мифологии — если это действительно всего лишь мифология, — ибо в ней и кроется тайна. Очевидно, что мой дядюшка Амос знал и верил во все это, ибо различные пометки, разбросанные по полям его запретных книг, говорят о знании, намного превосходящем мое. Столь же очевидно, что мифология эта имеет общие источники с нашей легендарной Книгой Бытия, но действительное сходство между ними весьма невелико. Иногда меня так и подмывает сказать, что эта мифология намного старше любой другой — вполне определенно, в том, чего она не договаривает, она заходит намного, намного дальше их и становится поистине космической мифологией вне времени и возраста. Существа ее — двух природ, и только двух: это или «Старые», или древние, или Старшие Боги космического добра, или существа космического зла, носящие множество имен, принадлежащие к различным группам; они как бы ассоциируются с основными элементами и в то же время превосходят их. Так, есть Существа воды, спрятанные в глубинах; Существа Воздуха, с самого начала таившиеся за пределами времени; Существа Земли, ужасные ожившие останки отдаленных эонов. Невероятно давно Старые Боги отлучили всех Богов Зла от космических пространств, заточив их во множестве мест. Но с ходом времени Боги Зла породили себе адских приспешников, которые начали подготавливать им возвращение к величию. Старые Боги безымянны, но очевидно, что их сила всегда будет достаточно велика для того, чтобы сдерживать силу других.

Так вот, среди Богов Зла, видимо, противоречия так же часты, как и среди меньших тварей. Существа Воды противостоят Существам Воздуха, Существа Огня — противники Существ Земли; но, тем не менее, все вместе они ненавидят и боятся Старших Богов и никогда не оставляют надежды разгромить тех когда-нибудь в будущем. В бумагах моего дяди Амоса есть множество таких страшных имен, написанных его неразборчивым почерком: Великий Ктулху, Озеро Хали, Цатоггуа, Йог-Сотот, Ньярлатотеп, Азатот, Хастур Неизрекаемый, Юггот, Алдонес, Тале, Альдебаран, Гиады, Каркоза и другие. Вое эти имена можно разделить на смутно определенные классы, если судить по дядюшкиным за меткам, которые теперь стали мне понятны, — хотя очень многие из существующих поныне загадок я не могу даже надеяться разгадать; а многие заметки, к тому же, написаны на языке, которого я не знаю, — вместе с таинственными и странно путающими символа ми и знаками. Но из того, что я успел познать, можно понять, что Великий Ктулху — одно из Существ Воды, а Хастур принадлежит к тем, кто без устали скитается по звездным пространствам; столь же возможно по туманным намекам в этих запрещенных книгах понять и то, где некоторые из таких существ обитают. Так, я могу говорить, что, по этой мифологии, Великий Ктулху был изгнан и заточен под моря Земли, а Хастур — во внешний космос, в то место, «где висят черные звезды», и это место определяется как Альдебаран в Гиадах и упоминается Чемберсом, хотя тот и повторяет в этом «Каркозу» Бирса.

А теперь что касается записки от тибетского жреца: в свете всех этих вещей один факт должен стать совершенно ясен. Хаддон, вне всякой тени сомнения, совершенно определенно, «Тот, Кто Не Может Быть Назван»— не кто иной, как сам Хастур Неименуемый!..

Я вздрогнул оттого, что его голос вдруг прекратил звучать: в его настойчивом шепоте было что-то гипнотическое, что-то убеждало меня гораздо сильнее, чем власть самих слов. Где-то глубоко, в тайниках моего разума отозвался некий аккорд — отозвался мнемонической связью, которой я не мог пренебречь, но не мог и проследить ее: она оставила меня с ощущением беспредельной древности — как некий космический мост, уводящий в иное место и время.

— Это представляется логичным, — наконец, опасливо вымолвил я.

— Логичным! Хаддон, этого пока нет, так просто должно быть! — воскликнул он.

— Допустим, — сказал я. — Ну и что?

— Почему допустим? — быстро продолжал он. — Мы установили, что мои дядя Амос дал обещание подготовить пристанище к возвращению Хастура из той части внешнего космоса, где тот сейчас заточен. Где это пристанище, каким именно может быть такое место, до сих пор меня не касалось, хоть я, возможно, и могу об этом догадаться. Но сейчас не время для догадок, — и все же, если судить по другим имеющимся в наличии свидетельствам, может показаться, что кое-какие умозаключения вполне допустимы. Первейшее и важнейшее из них — это само явление двойной природы: то есть, следует, что нечто непредвиденное предотвратило возвращение Хастура в течение жизни моего дядюшки, и одновременно какое-то другое существо проявило себя. — Тут он взглянул на меня с необычайной открытостью и без малейшей нервозности. — Чтокасается свидетельств такого проявления, то я сейчас лучше не стану этого касаться. Достаточно сказать лишь одно: я верю, что у меня подобные свидетельства имеются. Итак, я возвращаюсь к своей первоначальной посылке. Среди пометок, сделанных дядей на полях книг, две или три особенно замечательных содержатся в «Тексте Р'Лайха»; и в самом деле, в свете того, что нам уже известно или что можно оправданно предположить, эти записи весьма зловещи и исполнены угрозы. — Говоря так, он раскрыл древнюю рукопись и обратился к месту, довольно близкому к началу повествования. — Теперь смотрите, Хаддон, — сказал он, и я поднялся с места и склонился у него над плечом, глядя на паучий, почти совершенно неразборчивый почерк, который я хорошо знал, — почерк старого Амоса Туттла. — Видите подчеркнутую строку в тексте: «Фх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'Лайх вгах'нагл фхтагн» — и то, что следует за этим, написанное дядиной рукой: «Его приспешники готовят путь, и он больше не видит снов? (ЖИ:2/28)», и далее — то, что написано относительно недавно, если судить по дрожанию пера, вот это, одно-единственное сокращение: «Иннс!» Очевидно, что это не означает ничего, если не переводить текста. Когда я впервые увидел эту запись, я и впрямь не мог ничего понять, я обратил свое внимание к цитате со сноской. Немного спустя мне удалось расшифровать сокращение: сноска отсылала меня к популярному журналу «Жуткие Истории»— к номеру за февраль 1928 года.