Б. Олшеври - Семья вампиров

«…Только когда он пришел в себя, нам удалось разжать его судорожно сведенные пальцы. В них оказался образок Божьей Матери, что он носил всегда на себе.

15 марта. Сегодня Генрих заговорил. Он говорит сбивчиво, неясно, но если хорошо обдумать, то, видимо, дело было так: он заблудился, что довольно странно для Генриха, и к ночи попал к озеру Долины ведьм. Чувствуя, как и все простолюдины, страх к озеру, он решил бежать и взобрался на высокую скалу, куда не достигает туман, и решил не спать. Сев на выступ скалы, недалеко от куста боярышника, он, как хороший католик, прочел “Аве Мария” и задумался.

Луна ярко сияла. На озере клубился туман, воздух был прорван серебристыми нитями, и цветы боярышника странно благоухали. «Точно вонзались мне в голову», — говорил Генрих. Было жарко. Небывалая, приятная истома напала на него… Вдруг порыв ветра качнул куст боярышника, и ветка ударила его в грудь… В ту же минуту он был осыпан белыми цветами боярышника. «Точно белое покрывало окружило меня», — говорил он. Луна померкла.

Покрывало засветилось, и он ясно увидел перед собой прекрасное женское лицо, бледное и чудное, с большими зеленоватыми глазами и розовыми губами. «Оно все приближалось — я не мог от него оторвать глаз, — сбивчиво говорил Генрих. — Хотел молиться, но слова путались в голове. Хотел схватить свой образок, но представьте себе мой ужас, — с дрожью прибавляет Генрих, — образка и шнурка не было на мне. “Оно” сорвало его покрывалом! Наконец, “оно” прильнуло к моим губам… все перед моими глазами зашаталось и пошло кругом… Я потерял сознание», — добавляет он.

Очнулся он от сильной боли в шее. Не успел открыть глаза, как в голову ударил пряный, одуряющий запах свежей крови…

«У меня вновь закружилась голова, и я упал», — говорил Генрих. Падая, он рукою ухватился за что-то и — дальше он не помнит ничего.

Генрих убежден, что сама Божья Матерь спустилась, чтобы спасти его от вампира. Он уверяет, что видел сияние вокруг ее лица и слышал злобный вопль побежденной дьяволицы. Ведь то, что, падая, он схватил рукою, был его заветный образок!

16 марта. Мне, сельскому учителю, представителю просвещения, не подобает верить в вампиров. Если спокойно разобрать историю Генриха, то в ней нет, ничего сверхъестественного. Он просто заблудился. Ночь на воскресенье была очень темная. Увидав себя в Долине ведьм, он, как всякий крестьянин нашей деревни, испугался и, вместо того чтобы быстро пересечь долину и идти в деревню, бросился в горы.

Поскольку, пересекая долину, надо пройти мимо озера, это оказалось выше его храбрости. Усевшись на камень, он задремал и все остальное видел во сне. Приснившийся кошмар настолько потряс его, что он упал и ударился головой, отчего и потерял сознание. Одно непонятно: почему только за один день он так ослаб?

Фельдшер говорит, что подобная слабость бывает от сильной потери крови. Ран на теле у него нет, и фельдшер предполагает, что просто от волнения у него пошла носом кровь, так как рубашка его спереди вся была в кровавых пятнах. Фельдшера удивляет только то, что, судя по пятнам, крови вышло не так много, а Генрих, молодой и здоровый парень, настолько ослабел от такого пустяка. Когда я обратил внимание фельдшера на две ранки на шее Генриха, тот заявил, что это больше похоже на расчесанные комариные укусы и через такие ранки много крови потерять невозможно.

17 марта. Сегодня я был в Долине ведьм и нашел место, где заснул Генрих. Это было нетрудно: ружье его все еще стояло прислоненным к скале, и шляпа валялась рядом. Сев на камень, я тут же понял, как порывом ветра наклонило боярышник и как его ветка своей колючкой сорвала шнурок с образка. Ею же боярышник мог уколоть и шею Генриха. Кстати, и шнурок висел тут же на ветке. Осмотрев подножие камня, я нашел на земле следы колен и рук Генриха. Падая, он рукой нечаянно уперся ладонью в оборванный образок и стиснул его пальцами. Если б я нашел на земле признаки того, куда вылилась кровь из его носа, все было бы ясно окончательно. К сожалению, следов крови на земле я не нашел.

Кругом все было тихо. Решив возвращаться домой, я увидел под ногами цветок ненюфара. Откуда он взялся?

Немного увядший, но все еще прекрасный, на длинном стебле, он был сорван, словно срезан у самой воды и отброшен далеко в сторону. Генрих не говорил, чтобы он срывал его, да он и не подходил к озеру.

Я поднял цветок и принес его домой.

Сейчас он стоит передо мной в стакане воды. Как прекрасен! Нет и следа увядания, лепестки прозрачно-белы и точно дышат, а внутри сверкают капли воды, как дорогие камни, нет, как милые глазки…

Что это, аромат? Нет, игра воображения, ненюфар, мертвый розан, ничем не пахнет.

Пора спать. Слава Богу, дело с вампирами окончено: все оказалось так просто и естественно.

21 марта…Три дня я не брал пера в руки… Такая творилась со мной чепуха. Обдумав хладнокровно все приключения Генриха, я успокоился и лег спать. По-видимому, тотчас же я и заснул…

Сколько прошло времени — не знаю, но мне показалось, что я не сплю.

Комнату наполнял серебристый свет: он переливался и мерцал. Это не был холодный свет луны, а, напротив, полный желаний и трепета… Откуда он?.. Он точно родился в моей комнате. Следя за волнами, я увидел, что он идет от моего письменного стола.

Смотрю, ненюфар уже не плавает беспомощно в стакане воды, а гордо качается на высоком стебле, да это уже не стебель, а стройное, женское тело, а на месте цветка чудная головка. Бледное лицо с большими печальными глазами и чуть-чуть розовыми губами, золотистые волосы падают красивыми волнами на грудь.

Фигура тихо качается и с каждым движением растет и становится нормальной женщиной, только тело ее прозрачно, точно соткано из серебряных нитей.

Вот она двинулась от стола, и комната наполнилась ароматом и неуловимыми звуками. Движения я не улавливаю; фигура точно плывет в воздухе…

Она все ближе и ближе; вот она уже качается около моей кровати, что-то шепчет мне, но я не могу разобрать слова…

Она склоняется ко мне, я холодею; она хочет припасть ко мне на грудь, но страх придает мне силы; дико вскрикнув, я отталкиваю видение…

Раздается грохот и звон разбитого стекла…

В комнату вбежала испуганная Мина, и я вскоре смог разобрать ее ворчание:

— Кричат тут, столы со сна роняют… Вон и графин разбили, а купили-то его всего два года назад, стоял тут как новенький.

Итак, все это оказалось сном!

Я недоверчиво покосился на письменный стол: там беспомощно увядал бедный ненюфар… Всего лишь сон!

Мне стало смешно и стыдно.

22 марта. День прошел, как всегда.