Бренна Йованофф - Подмена

Я притянул ее еще ближе, обнял так, что ее макушка очутилась у меня под подбородком.

— Я ненормальный, Тэйт!

— Я знаю. — Ее рука пробралась мне под рубашку, коснулась кожи, потом скользнула по груди и по животу вниз, в джинсы. — Так хорошо?

Я закрыл глаза и кивнул.

— Значит, вполне нормальный.

Глава семнадцатая

Признание

На следующий день я ходил по школе, как в тумане. Я почти не спал, но тоник позволял и не такое. Когда Росуэлл спросил, чем я накануне так перепугал Тэйт, я рассказал ему какую-то чушь, как меня укачало в ее машине, чему он, разумеется, не поверил, зато отстал и больше ни о чем не расспрашивал.

Все утро я готовился к новой встрече с Тэйт, но она не пришла в школу. Это был первый день, который она пропустила после похорон, так что, казалось бы, имела полное право. Но я все равно думал, что Тэйт не хочет меня видеть из-за того, что рассказала мне о своей сестре или, может, из-за того, что я ее поцеловал.

Как ни странно, я испытал облегчение. Дело в том, что в последние дни моя жизнь сделалась неуправляемой, а Тэйт была сложностью, к которой я и вовсе не знал, как подступиться. Но весь долгий день, на лекциях и во время проверки домашних заданий, я постоянно ловил себя на мыслях о нашем ночном поцелуе.

Когда, наконец, я добрался до дома, мне хотелось только одного — посидеть перед теликом и отключиться.

Стоило мне переступить порог, как до меня донесся смех Эммы. Она вышла из гостиной, когда я снимал ботинки и куртку. Сестра улыбалась до ушей какой-то беспомощной улыбкой, как бы говорившей — простите, но я не могу перестать, даже если бы хотела, уж очень это смешно! На голове у Эммы была мятая черная шляпа от дождя.

— Это все Джанис, — сказала она, стаскивая шляпу и приглаживая растрепавшиеся волосы. — Мы просто дурака валяем. — Эмма повернула меня к себе, взяла обеими руками за лицо и взволнованно заглянула в глаза. — У тебя измученный вид. Ты здоров?

Я кивнул, привычно удивившись, что это чистая правда. На этот раз мой измученный вид объяснялся банальной бессонной ночью.

— Просто устал.

Эмма с сомнением посмотрела на меня и ушла. Я взял на кухне яблоко и тоже направился в гостиную, чтобы посмотреть, чем они там занимаются.

Джанис сидела на диване и листала учебник. Волосы падали ей на лицо, она снова выглядела невзрачной и нелепой.

— Что ты тут делаешь? — спросил я. — Кажется, я согласился на все ваши условия, так что прекрати преследовать Эмму.

Джанис вернулась к справочному разделу, потом снова принялась листать главы.

— Я не преследую Эмму. Мы делаем домашнее задание. Кстати, не хочу выглядеть занудой, но она первая ко мне обратилась. Я не охотилась за симпатичными музыкантами, я просто ходила на занятия.

Я сел напротив и стал смотреть, как она делает быстрые пометки в своем блокноте в кожаной обложке.

— Зачем таким, как ты, вообще посещать занятия? Какой смысл?

Джанис провела пальцем по подписи под цветным изображением клетки и подняла глаза.

— Смысл в том, чтобы как можно больше узнать в своей области.

Я вздернул брови.

— В своей области?

— Теперь это называется фармакология. — Джанис захлопнула учебник и откинулась на спинку дивана. — Видишь ли, научные знания меняются так быстро, что за ними трудно уследить, а Эмма проявила редкую доброту. Она очень много рассказала мне о садоводстве. Знаешь, я ведь никогда ничего не выращивала, так что мне исключительно полезно научиться разбираться в базовых вещах, вроде проращивания зерен и размножения растений. Эмма меня многому учит.

Я кивнул, мысленно согласившись с тем, что в таком месте, как Дом Хаоса разведение комнатных растений было делом весьма непростым.

— Эмма! — крикнула мама из коридора. — Ты собираешься что-то делать с этим торфяным мхом или я могу его выбросить?

При звуке ее голоса на лице Джанис появилось странное, почти испуганное выражение. Она всем телом повернулась к двери.

— Эмма! — сказала мама, входя в гостиную — и вдруг резко остановилась.

Джанис встала, протянула руку.

— Здравствуйте, я…

— Убирайся! — рявкнула мама. — Я знаю, кто ты такая. Вон из моего дома!

— Пожалуйста… — пролепетала Джанис, убирая протянутую ладонь за спину.

Мама стояла, вздернув подбородок и расправив плечи, словно боясь, что если отвернется хоть на секунду, Джанис непременно устроит что-нибудь непоправимое.

Из-за ее спины с полными руками книг вышла Эмма и застыла на пороге.

Джанис бочком пробиралась к двери, вид у нее был расстроенный, но ничуть не удивленный, словно она ожидала подобного.

Эмма проводила ее взглядом. Потом повернулась и уставилась на маму.

— Что происходит? Что ты ей сказала?

Мама шумно вдохнула, словно хотела сделаться выше.

— Скажи, чтобы она убиралась! — произнесла она с таким лицом, какого я никогда у нее не видел. — Скажи, что в этом доме ей не место!

Эмма приподняла брови и поджала губы. Щеки у нее вспыхнули: верный признак, что моя сестра вот-вот наговорит такого, о чем потом будет горько жалеть. Она постоянно цапалась с отцом, но никогда в жизни не повысила голоса на маму. Кстати, причина такой сдержанности оставалась для меня загадкой — возможно, ругаться с мамой было слишком просто, а может, Эмма чувствовала нечто пугающее в ее неизменном невозмутимом спокойствии.

Эмма закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Она помогает мне по ботанике.

Это прозвучало очень убедительно, но мама и бровью не повела.

— Она — чужая!

Я впился ногтями в ладони, Джанис застыла у двери.

Эмма сдерживалась ровно три секунды. Потом швырнула стопку книг на пол.

— То есть, ты считаешь себя в праве ненавидеть ее только потому, что она не такая, как ты? И ничего не значит, что она хорошая, и что с тех пор, как я с ней познакомилась, она не сделала ничего плохого, только помогла?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Она — мерзейшая тварь!

— Ты ее не знаешь! Они не обязательно плохие! Как же Мэки?

— Не смей впутывать сюда Мэки! С ним все в порядке. Он вырос в хорошей семье, с хорошими правилами. Он такой, как мы!

И тогда, стоя над своими рассыпанными книгами, Эмма очень тихо сказала:

— Но, может, они тоже такие, как мы?

Мама ответила не сразу. Потом улыбнулась горькой и беспощадной улыбкой.

— Как мы? Скажи мне, пожалуйста, тебе известно, что кто-то из наших друзей и соседей истово поклоняется дьяволу? Может, они воруют детей? Ты хочешь сказать, что прихожане Единой методистской церкви похищают детей, откармливают их, как скот, а потом приносят в жертву невесть кому? Мэки — славный нормальный мальчик, а они — монстры!