Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Кровавые легенды. Русь читать книгу онлайн
Наши предки, славяне, верили в страшных существ, которых боялись до смерти. Лешие, кикиморы, домовые – эти образы знакомы всем с детства и считаются достойными разве что сказок и детских страшилок. Но когда-то все было иначе. Правда сокрыта во тьме веков, ушла вместе с языческими богами, сгорела в огне крещения, остались лишь предания да генетическая память, рождающая в нас страх перед темнотой и тварями, что в ней скрываются.
Зеркала изобрел дьявол, так считали наши предки. Что можно увидеть, четырежды всмотревшись в их мутные глубины: будущее, прошлое или иную реальность, пронизанную болью и ужасом?
Раз… И бесконечно чуждые всему человеческому создания собираются на свой дьявольский шабаш.
Два… И древнее непостижимое зло просыпается в океанской пучине.
Три… И в наш мир приходит жуткая тварь, порождение ночного кошмара, похищающее еще нерожденных детей прямо из утробы матери.
Четыре… И легионы тьмы начинают кровавую жатву во славу своего чудовищного Хозяина.
Четверо признанных мастеров отечественного хоррора объединились для создания этой антологии, которая заставит вас вспомнить, что есть легенды куда более страшные, чем истории о Кровавой Мэри, Бугимене или Слендере. В основу книги легли славянские легенды об упырях, русалках, вештицах и былина «Садко».
Рука водолаза замерла, опала с рукояти.
Не отрываясь, он смотрел в гроб. Взгляд твари укачивал. В затылке покалывало. Боль в укусе усилилась, будто из раны тянули кровь.
Оцепенение смерти медленно сползало с рыбоженщины. Она приподняла страшную голову, и длинные зеленые волосы, точно водоросли, поплыли в разные стороны, распрямляясь и шевелясь.
– Миша! Слышишь меня?
Куган онемел от страха. Судорожно дрожали веки. Туманился рассудок. Его словно накрыло тяжелой формой глубинного опьянения.
Узловатые волосы-водоросли тянулись к водолазу, но им не хватило длины.
В голове несвязно вертелось: «Зачем я сюда полез?», «Сколько спят рыбы?», «Почему серебро?», «Некуда возвращаться…»
Куган похолодел.
Перепончатая рука поднялась из гроба и, неестественно изогнувшись, схватилась за борт. Горбатая тварь села в ящике. Медленно. Муторно. Как существо, истощенное длительным голоданием.
Одуревший, он услышал свистящий звук. Проблемы с воздухом в шлеме? Слуховые галлюцинации? Нет, это его хриплое дыхание… он сам… сипит и трясется, как люстра в ресторанном зале попавшего в шторм лайнера. Стыд подводный!
Им овладел гнев – помог очнуться.
Чахлый луч света от фонаря Левидова скользнул по отсеку и остановился на рыбоженщине. Тварь обернулась к пробоине. Луч света дрогнул и погас.
Куган шагнул назад, уперся в переборку и двинулся вдоль нее. Лампа осталась на кольце, но не было силы, способной заставить его вернуться. Воздушный шланг, пеньковый сигнал и телефонный кабель вились к дыре в корпусе субмарины. Куган не видел силуэт напарника и не надеялся увидеть.
Левидов сбежал.
Куган собирался последовать его примеру. Он посмотрел на гроб – и обмер.
Тварь выбралась из ящика и плыла наперерез, сложив ноги вместе и извиваясь, как дельфин. Куган снова остолбенел, наблюдая за передвижением существа, хорошо приспособленного к подводному движению. Он поднял руку, не зная толком, что собирается сделать. Начертить защитный круг, как герой той повести Гоголя?
Рыбоженщина повисла в мерклой воде возле перевернутого ящика с тумблерами и лампочками. Обвислые груди болтались, как два не отданных якоря. Глаза на стеблях качнулись в сторону шланга и кабелей – нитей, связывающих водолаза с поверхностью. Куган надеялся, что тварь не понимает, на что смотрит.
Путь к пробоине был перекрыт. Куган заозирался в иллюминаторы в поисках спасения.
Покосившаяся дверь в коридор.
А дальше? Как далеко он сможет забраться в поисках убежища, прежде чем потеряет воздух? В наушниках клокотал голос Агеева, подергался сигнальный конец: «Что с тобой?.. Что с тобой?.. Что с тобой?..» Куган не настолько пришел в себя, чтобы ответить. Да и что сказать? Сейчас он умрет…
Тварь двинулась и поплыла на него. Она не торопилась: не могла или не хотела. Куган попятился вдоль переборки. Человек и рыбоженщина обменивались взорами, выражающими каждый свое: страх, мертвое любопытство. Он вспомнил о ноже и дотянулся пальцами до рукояти. Прокрутил – четвертый оборот…
Гибкая, как змея, рука твари оплела его ногу. Куган дернулся назад, рука-щупальце обвилась вокруг его бедра двумя кольцами, сдавила туже. Перепончатая кисть ткнулась в подколенную ямку, по резине заскребли когти. Другое щупальце захлестнуло вторую ногу водолаза. Остатки слизи – защитного слоя, выработанного во время спячки? – сползали с гибких рук. Тварь выглядела обессиленной, но оттого более опасной. Черные глаза глубинной рыбы слепо пялились на него снизу вверх. Хищная воронка рта близилась к ране от зубов саргаса.
Куган рывком вытянул нож из устья футляра. Заливающий помещение красный свет отразился на узком стальном клинке с односторонней заточкой. Куган стиснул деревянную рукоять, обработанную влагоотталкивающим составом, размахнулся и ударил.
Вода искажала цель, к тому же он размахнулся слишком сильно – и попал не туда, куда целился. Нож сорвался с мерзкого щупальца.
Куган ударил снова.
Вода вокруг окрасилась черной кровью. Тварь заревела и отпустила.
От громкого звука у водолаза захлопало в перепонках. Он развернулся и, не думая о шланге и кабелях, неуклюже метнулся к двери. Внутренности крутило от страха.
Он навалился на дверь с такой силой, словно хотел перевернуть лодку. Захрустели ракушки. В голове билось оборванное, многовариантное «сейчас». Феска сбилась на мокрый лоб, глаза застилал соленый пот.
Сейчас…
Сейчас…
Сейчас…
Сейчас, так и не получив ответа, его начнут вытягивать на поверхность – прямо в руки-щупальца твари.
Сейчас рваный металл пробоины перетрет его воздушный рукав до спиральной проволоки.
Сейчас тварь из гроба прыгнет на него и вгрызется в спину под манишкой.
Сейчас…
«Сейчас» пульсировало в его голове, а голова та была в медном шлеме, а шлем – в подводной лодке, а подводная лодка – в море, а море…
Дверь провалилась внутрь, криво повисла на единственной петле. Куган протиснулся в проем и притворил за собой дверь, насколько позволял шланг.
Красный полусвет остался позади. Коридор казался дымчато-серым, будто его выкрасили в шаровый цвет. В глубине прохода царил неприглядный мрак. Правая рука Кугана по-прежнему сжимала нож. Свободной рукой он отстегнул фонарь. Свет бледным пятном уперся в круглую переборочную дверь.
Тварь снова завыла. Рядом, за дверью.
Куган опомнился и двинулся вдоль узкого прохода.
Упорядоченный мир, солнечный и понятный, остался наверху, а здесь, на глубине, лежала его потусторонняя изнанка. Загробный мир – без солнца, времени, календаря, людских голосов, почти без звуков. Куган попал сюда через омут, сквозь врата – лодку – и погружался все глубже.
Не всплыть…
По переборкам и подволоку тянулись изогнутые, как сдохшие в муках змеи, трубопроводы с опухолями задвижек; железными грибами торчали маховики вентилей – маленькие, средние, большие шляпки, за которые иногда задевала макушка шлема; бугрились электрические щитки. Овальные двери вели в помещения на левом и правом бортах.
Он подошел к первой слева двери, нажал на рычаг и потянул. Задрайки были опущены, защелка – открыта, но ржавая рама держала ржавое полотно. Он дергал раз за разом, пока дверь не сдалась. Он подобрал свой шланг, пригнулся, проник в помещение и потянул на себя дверь.
На что он рассчитывал? Шланг и кабеля не позволят ему запереться…
Он вставил нож в футляр, ввинтил на один оборот, переложил фонарь в правую руку, а левой вцепился в ручку. Придется держать – столько, сколько сможет.
Он поводил лучом света в потревоженной застоявшейся воде. Арка подволока с вентилями и кабелями, светильник над койкой, разбухший стол, вторая койка… Сердце подпрыгнуло, качнулся фонарь.
В двухместной каюте водолаз был не один. На койке справа от входа лежал пристегнутый ремнями мертвец с застывшим в гримасе ужаса лицом. Матросская форменка расползалась на лоскуты, от трупа отвалились куски омылившейся
