Мария Барышева - Последнее предложение

— А-а, Толя.

— Здравствуйте, Дмитрий Степанович, — отозвался Анатолий, и Романа чуть покоробило скользнувшее в его голосе легенькое почтение. — Вы, никак, ко мне?

— Да нет… я тут так… по своим делам, — рассеянно ответил обладатель изящных очков. — Ну, счастливо.

«Ауди» вырулила со стоянки, мягко шурша шинами, и Роман, бросив на нее последний короткий взгляд, повернулся к подходящему Анатолию.

— А ты чего тут красуешься? — весело спросил Чернов. — Я думал, ты уже ушел. Нанимательницу твою встретил на выезде — чуть в меня не вписалась, неслась, как ополоумевшая. Ты ей чего-то сказанул?

— Нет, по-моему, она всегда так ездит, — Роман посмотрел в сторону трассы. — А что это был за кадр?

— Гельцер.

— Мне это ничего не говорит. Это фамилия или профессия? И чего ты перед ним расстилаешься?

— Ничего я не расстилаюсь! — тут же обиделся Анатолий. — Обычная вежливость. Я у него когда-то кредит брал, ну и сотрудничаем, опять же.

— Большая шишка? Что-то я о нем не слышал.

— Никакая он не шишка, просто мэн бизнеса. Посерьезней меня, конечно, и связи у него хорошие, но, в принципе, я тебе скажу, ничего особенного. Вроде Горчакова покойного, компаньон, кстати, евонный. Обоими его пансионатами вроде как он теперь заправляет и фирмочкой тоже… А чего он тебе сдался?

— Да так, заполняю пробелы в образовании, — Роман взглянул на часы. — Торопишься?

— Да, заскочил на минутку, проверить кое-что, а потом домой лететь надо — Людка прием сегодня устроила, и мне желательно на нем присутствовать. А то… — Анатолий выразительно покрутил головой и вздохнул, — ну, ты ж знаешь Людку! В субботу, может, вырвусь, посидим.

— Ну, ладно, тогда пока. — Роман отвернулся было, но Чернов тут же окликнул его:

— Эй, да ты погоди, у меня дел-то на минуту! Я тебя подброшу.

— Да нет, спасибо, пойду я. Кстати, — Савицкий ухмыльнулся, — ты уже осуществил свою мечту?

— Которую? — осведомился Анатолий немного озадаченно. — У меня их много.

— Ну, ты ж все хотел поглядеть, что Горчаков нашел себе напоследок. Видал ее?

— Да, — Анатолий ухмыльнулся, и его круглое лицо, казалось, округлилось еще больше, подернувшись легкой мечтательностью.

— Ну, и как она?

Мечтательность слетела с его лица мгновенно, сменившись удивлением.

— В смысле?

— В смысле внешности. Ты, Толя, сегодня чего-то туго соображаешь. Сам увидел, так поделись с другими, мне тоже интересно. Я ж ее не видел.

Анатолий вдруг расхохотался и хлопнул Романа по плечу так, что тот чуть не потерял равновесие.

— Ой, Ромка, ну ты даешь! Я, конечно, знаю, что ты малообщителен и ни в чем вокруг не заинтересован, но не настолько же! Второй день подряд катает горчаковскую вдову с утра до вечера и жалуется, что ни разу ее не видел.

— Что? — ошарашенно спросил Роман, сжав в пальцах сигарету так, что та моментально сломалась, и вниз посыпались табачные завитушки. — Эта…

— Ну да, Маргарита Алексеевна Горчакова, собственной персоной. Она особо и не шифровалась. Тю, Ромка, я-то думал, что ты уже достиг в этой области определенных успехов! Еще порадовался, когда она тебя выбрала — во, думаю, повезло приятелю! — Анатолий почесал затылок. — Честно говоря, я думал, что ты ее знаешь, может, знакомая старая. Мы с ней здесь позавчера вечером имели очень милую беседу, и она мне твою фамилию и имя назвала — мол, действительно такой-то здесь работает? Ты как раз подходил с пассажирами, я ей тебя и показал. Ладно, черт с тем, кто она, может, тебя и имена не интересуют, но вот…

— А тебе не показалось странным, Толя, что особе, у которой есть личные катера и достаточно челяди, вздумалось поднанять какой-то левый катер с левым водителем?! — перебил его Роман почти зло, и Чернов посмотрел на него удивленно.

— Нет. У баб знаешь сколько всяческих причуд? А у баб с деньгами — в особенности. Знаешь, Ром, мой тебе совет — относись ко всему проще. Ладно, побегу… А то может дождешься?

Роман покачал головой, отвернулся и пошел к остановке — почти бегом.

Домой он не поехал — выскочил из автобуса через пару остановок и долго бродил по городу среди сгущающейся весенней ночи, прохожих, рева машин и громыханья трамваев, сидел где-то на скамеечках, стоял на горбатых мостиках, бездумно глядя в тихую воду и потеряв счет времени. В голове все перемешалось, снова кружилась там какая-то сумасшедшая карусель — то малыш, смотрящий жалобными глазенками, то снова он, повзрослевший и по-взрослому циничный, тапочек, сваливающийся с дернувшейся ноги, тело, бьющееся в его руках, поднимающееся мертвое лицо, мужчина в зеленой куртке, сонно идущий навстречу своей смерти, снова Денис, улыбающийся во весь рот, чистые звуки скрипки смешивались с запахами лаванды и жасмина, где-то тихо плескалась река, и снова и снова уходил в тень ужас на обернувшемся бледном лице.

Относись ко всему проще.

В конце концов Роман обнаружил себя на приподъездной скамейке в каком-то незнакомом дворе с сигаретой в пальцах и злого до невозможности. И поди еще разбери, от чего эта злость — от свалившихся на голову полузагадок-полувидений или от того, что Рита оказалась вдовой состоятельного типа, известного в свое время в Аркудинске разнообразными скандальными историями и шумными гулянками. Роман видел его несколько раз в ресторанах, которые посещал со своими подругами. Горчаков был довольно симпатичным молодым мужиком спортивного типа и поначалу каждый раз вел себя довольно прилично, и долетавшие до Романа обрывки его фраз выдавали хорошую образованность. Но напиваясь, а пьянел он быстро, Горчаков превращался в этакого разгульного хамоватого барона, орущего на весь зал, требующего беспрекословного подчинения от любого и норовящего с кем-нибудь сцепиться. Роман никогда не интересовался, чем он занимается, просто знал, что у Горчакова «много чего есть». У него в ту пору хватало своих забот, «Феникс» только-только расправлял крылышки, а к ремонтно-строительному бизнесу Горчаков не имел никакого отношения.

Савицкий отщелкнул окурок в кусты и рассеянно посмотрел на подъездное окошко, из которого на скамейку лился слабый свет, потом потер щеку. Отказываться возить Риту он не собирался — какая, действительно, разница, кого возить, но все же ему хотелось знать причину. Может и стоит задать ей завтра парочку житейских вопросов. Хотя, возможно и не стоит. Да вот только странновато ведет себя мадам Горчакова. И не только ее поведение — вся она насквозь странновата — причудливая смесь задумчиво-загадочной мадонны с итальянских картин с разбитной безмозглой кошкой. Надо же, какую игрушку прикупил себе Горчаков!