Дэн Симмонс - Утеха падали

— Поднимите руки, — приказала она. Голос звучал ровно, с чувственной ноткой и южным акцентом. Сол поднял руки и сомкнул пальцы за головой.

— Кто вы? — спросила женщина. Она по-прежнему держала пистолет обеими руками, но вряд ли умела хорошо обращаться с оружием. Расстояние между ними было немногим больше метра, и Сол знал, что у него есть неплохие шансы отбить ствол в сторону, прежде чем негритянка спустит курок. Но он не стал этого делать. — Кто вы? — повторила она.

— Меня зовут Соломон Ласки.

— Что вы здесь делаете?

— Я мог бы задать вам тот же вопрос.

— Отвечайте! — Она чуть подняла пистолет, как будто это могло подсказать ему ответ. Сол понял, что имеет дело с непрофессионалом, — просто она насмотрелась детективных фильмов, где оружие действовало, как волшебная палочка, и заставляло людей делать то, что от них требуют. Он пригляделся к ней. Она была еще моложе, чем он подумал сначала, вероятно чуть больше двадцати. У нее было привлекательное овальное лицо с тонкими чертами, полные губы и большие глаза, казавшиеся совершенно черными в тусклом свете. Кожа напоминала по цвету кофе со сливками.

— Я тут просто осматриваю помещение, — сказал Сол. Его голос звучал ровно, но он с интересом отметил, что его тело реагирует на направленное на него огнестрельное оружие точно так же, как и всегда: плоть его сжалась в комок, он испытывал непреодолимое желание спрятаться за кем-нибудь, за кем угодно, хоть за самим собой.

— Полиция закрыла доступ в дом, — сказала женщина. Сол заметил, что она произносит слово «полиция» совсем не так, как многие черные американцы в Нью-Йорке. — Дом опечатан.

— Да, я знаю.

— Так что же вы здесь делаете?

Сол медлил. Он посмотрел ей в глаза. Они выражали беспокойство, напряжение и четкую решимость. Эти чувства, такие человеческие, ободрили его и заставили сказать ей правду.

— Я доктор, — сообщил он. — Психиатр. Меня интересуют убийства, которые произошли тут на прошлой неделе.

— Психиатр? — В голосе молодой женщины слышалось сомнение. Пистолет не шелохнулся. В доме теперь стало совершенно темно; свет доходил сюда лишь от газового рожка во дворе. — А почему вы забрались сюда, как вор? — поинтересовалась она.

Сол пожал плечами. У него затекли руки.

— Можно мне опустить руки?

— Нет. Он кивнул.

— Я боялся, что власти не позволят мне осмотреть дом. Хотел найти здесь что-нибудь, что может пролить свет на эти события. Но здесь, похоже, ничего такого нет.

— Я должна вызвать полицию, — сказала женщина.

— Обязательно, — согласился Сол. — Внизу телефона я не заметил, но где-то он должен быть. Давайте позвоним в полицию, шерифу Гентри. Мне будет предъявлено обвинение в незаконном проникновении в помещение. Вас, я думаю, обвинят в том же самом, да еще в том, что вы мне угрожали, и в незаконном владении оружием. Полагаю, оно не зарегистрировано?

Когда он упомянул фамилию шерифа, женщина подняла голову, не обратив внимания на его вопрос об оружии.

— Что вам известно об убийствах... в прошлую субботу? — Ее голос едва не прервался на слове «убийствах» Сол прогнул спину, чтобы хоть как-то облегчить боль в шее и руках.

— Я знаю только то, о чем прочел в газетах, — ответил он. — Хотя я и был знаком с одной из женщин, замеченных в этом деле, — с Ниной Дрейтон, я полагаю: здесь все гораздо сложнее, чем представляют себе полицейские, шериф Гентри и этот человек из ФБР, Хейнс.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что в прошлую субботу в этом городе погибло девять человек, и никто ничего не может объяснить, — пояснил Сол. — И тем не менее я полагаю, что здесь есть общий связующий элемент, который власти совершенно упустили из виду. У меня болят руки, мисс. Я их сейчас опущу, но больше никаких движений делать не буду. — Он опустил руки, прежде чем она успела что-либо сказать. Женщина отступила на полшага. Атмосфера старого дома сгустилась вокруг них. Где-то на улице проревело радио в машине, но его сразу выключили.

— Я думаю, вы лжете, — медленно проговорила незнакомка. — Скорее всего, вы обычный вор. Или чокнутый охотник за сувенирами. А может, вы сами как-то связаны с этими убийствами?..

Сол ничего не ответил. Он молча, сосредоточенно смотрел на нее в темноте. Маленький пистолет в ее руках был уже почти не виден. Он чувствовал, что она находится в нерешительности. Через несколько мгновений он заговорил:

— Престон, Джозеф Престон, фотограф. Жена? Нет, вы не жена. Шериф Гентри сказал, что мистер Престон жил здесь в течение... двадцати шести лет, кажется. Так что, скорее всего, вы его дочь. Да, дочь.

Негритянка отступила еще на один шаг назад.

— Вашего отца убили на улице, — продолжил Сол. — Убили зверски и бессмысленно. Власти не могут сказать вам ничего определенного, а то, что они говорят, совершенно вас не удовлетворяет. И вот вы ждете и наблюдаете. Возможно, вы наблюдаете за этим домом уже несколько дней. И тут появляется какой-то еврей из Нью-Йорка в теннисной шапочке и лезет через забор. И тогда вы решаетесь: «А вдруг я что-нибудь узнаю». Так?

Женщина по-прежнему молчала, но пистолет опустила. Сол увидел, как дрогнули ее плечи, и подумал — не плачет ли она.

— Ну что ж. — Он слегка коснулся ее руки, — возможно, я и смогу вам помочь. Может, вдвоем нам удастся как-то разумно истолковать это безумие. Пойдемте отсюда, из этого дома. В нем пахнет смертью.

Дождь прекратился. В саду пахло мокрыми листьями и землей. Девушка провела Сола к дальней стене каретного сарая, к дыре, прорезанной между старой чугунной решеткой и новой стальной сеткой. Он протиснулся в эту дыру вслед за ней. Сол заметил, что она сунула пистолет в карман своего белого плаща. Они пошли по переулку; гаревая дорожка тихонько похрустывала у них под ногами. Вечер был прохладный.

— Откуда вы узнали? — спросила она.

— Догадался.

Они дошли до улицы и некоторое время стояли молча.

— Моя машина там, у парадного входа.

— Да? А как же вы меня увидели?

— Я заметила вас, когда вы проезжали мимо. Вы очень пристально вглядывались и почти остановились перед домом. Когда вы завернули за угол, я пошла сюда, чтобы проверить.

— Гмм... Из меня получился бы паршивый шпион.

— Вы действительно психиатр?

— Да.

— Но вы не из здешних мест.

— Нет, из Нью-Йорка. Я иногда работаю в клинике Колумбийского университета.

— Вы — американский гражданин?

— Да.

— А ваш акцент, он что... немецкий?

— Нет, не немецкий. Я родился в Польше. Как вас зовут?

— Натали. Натали Престон. Мой отец был... Ну, вы все это знаете.

— Нет, я очень мало знаю. Вот в данный момент я знаю только одно с полной уверенностью.