Лихоимка - Надежда Храмушина

меня сразу же появился, как только я удалил фотографии, а одну решил оставить. Будто кто-то клеймо мне поставил.

–Ого. А ты уверен, что причина именно в этом?

–Стопроцентно. Как только ожог появился, я как будто приговор услышал. Нет, никто ничего не говорил мне, но я почувствовал это.

–Ну и дела.

–Тётя Оля, а когда ты была в нижнем мире, ты не хотела там остаться? – Денис внимательно посмотрел на меня – это же, наверно, так классно, походить там, среди невероятных пейзажей, такого на земле не увидишь.

–Знаешь Денис, а я и не видела нижнего мира. Они мне показали только картинки, придуманные для меня. А какой он настоящий я не знаю. И никто никогда не узнает. Может, весь мир их – это чёрная пустота, или мир кристаллов, или мир световых вихрей, или мир неизвестной нам энергии. Это мир постоянного движения, и в то же время, мир вечного покоя. Нам никогда не ухватить его суть.

–Но мне кажется это всё равно должно быть очень красиво.

–А вдруг человеческий взгляд не сможет оценить эту красоту? И потом, меня там не приглашали надолго остаться. Я просто удивлена, что меня на ночь-то там оставили. Им нужно, чтобы я совершила определённые действия, поэтому они меня, можно сказать, что просто напутствовали. Никакой лирики. Просто задание.

–Всё равно, я не хочу верить в это.

–Я тоже хочу верить в сказку, но нас туда не пригласят.

Тётя Таня была дома. Она развешивала выстиранное бельё на верёвку в ограде, рядом ходил её кот и тёрся спинкой об её ноги.

–Когда вы в тот раз уехали, я начала перечитывать письма от моей бабушки и деда. Они часто писали нам, но мама большинство писем сожгла. Но я нашла то, что вам пригодится.

Мы прошли в дом и расселись за столом. Она выставила на стол чайник и разнообразное варенье и печенье. До чего же гостеприимен русский народ! Голодным не уйдёшь. Татьяна достала из тумбочки несколько конвертов с письмами. Вытащила из самого пухлого конверта пожелтевшие листки:

–Это мой дед письмо написал мамке, сразу же после того, как они спешно покинули деревню. – Она развернула толстое письмо, быстро пробегая его глазами и начала нам читать – «Думал, вместе с нами уедете, поэтому не хотел я тебе говорить этого, да видно, придётся. Прошлый год весной, как только сошёл снег, пошли мы с ребятишками за берёзовым соком. Зашли в лес, сразу березу заприметили, проделал я отверстие, ребят оставил следить, а сам дальше пошёл. Смотрю, ещё хорошая берёза, я к ней, а возле неё снег ещё не весь стаял. Я наступил, провалился и упал. Рука, когда в снег ушла, наткнулась на что-то мохнатое. Я снег ногой разбросал, а там труп телёнка, наверно с осени ещё лежал. Всё тело его было исполосовано, как будто рвали его огромными когтями. Если бы напали волки, так горло бы было вырвано, да и от него одни кости бы остались. Когда вечером вернулись домой, мать твоя, как только мы зашли в ограду, нас окропила солёной водой с ячменными зёрнами. А поздно вечером сказала, чтоб, когда в следующий раз в лес пойду, сначала в косяк ворот гвоздь забил. Сказала, что в округе злыдень появился, слышит она его. И ещё то, что его уже кто-то привёл за собой в свой дом. Я подивился, какой злыдень. А потом, летом, начала скотина в деревнях пропадать. То корова сгинет, то коза. У нас пропала молодая телушка. До поздней ночи я её искал, если бы не пёс, в жизнь бы не найти. Она была примерно в верстах четырёх от дома, также вся растерзана. Я заметил, что раны на всех задранных животных одинаковые, резано – рваные. Тот, кто это делает, сначала прорезает, а потом рвёт. Что я ещё заметил, когда мы находили мёртвых животных, так из них были вырваны сердце, селезёнка, лёгкое и вымя. Иногда, к тому времени, когда находили труп, он уже был обглодан дикими животными. А чаще всего, труп вообще не находили. Деревенские начали на нас коситься, думать, что мы это. Даже Василий Ефимыч, когда в магазине меня встретил, сказал, что до нас такого сроду не бывало. Когда я ему начал рассказывать, что сам понять не могу, кто это лютует, он только отмахнулся» А вот письмо мне мамка диктовала, это уже году в шестидесятом было написано, то есть лет через двадцать, как они уехали. Но почему оно не отправленное у нас лежит, не помню. Скорее всего, забыла я тогда про него. Вот что моя мамка мне диктовала:

« А потом случилось вот что. За мной прибежала девчонка мала̀я, вся в слезах, из Выселок. Говорит, что отец избил её мать, та лежит, стонет и трясётся вся. Я собралась и пошли мы с девчонкой, а уже вечерело. Я Андрею говорю, не жди, потемну обратно не пойду, заночую у них, а утром вернусь. Я, когда в дом к ним только зашла, сразу почуяла неладное. Поняла я тогда, кто за собой злыдня привёл и в какой дом. Но делать нечего, помочь надо бедной женщине, очень сильно ей досталось, просто места живого не было на ней. Начала лечить, а у самой руки холодеют. Зажгла свечку заговорённую и с божьей помощью, отпоила она больную, та уснула. А потом вернулся хозяин дома, глянул на меня и говорит, чтобы уходила. А я ему, куда я, на ночь глядя, уйду, посижу тут ночь, а утром и уйду. Он мне, ну смотри, сама так захотела. Повернулся и ушёл из дома. Сижу я возле кровати, дремать уже начала. И мне показалось, что на груди у Лидии сидит тёмный кто-то, а потом почувствовала, как ноги начали мёрзнуть, будто в снег их опустила. Провела рукой она над Лидией – да нет никого. Я встала и походила по избе. Хожу, а сама чувствую на себе чужой замогильный взгляд, и страх начал сжимать моё сердце. Сжала в руке я свой оберег и начала молиться. Вдруг кто-то меня в спину толкнул и я упала на колени. Прежде чем потерять сознание, привиделось мне, что кто-то чёрный надо мной склонился, а глаза у него горят как уголья. Очнулась я под утро. Прислушалась. Достала свечку свою заговорённую, зажгла её и пошла по дому, углы осеняя. Только дошла до угла возле печи, раздался вздох, и свечка зачадила, я руку засунула в