Мария Барышева - Увидеть лицо

Он шагнул к столу, потом отвернулся и едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по стеклу. Щелкнувший электрочайник отвлек его внимание, и Виталий принялся заваривать чай. Теперь его мысли перескочили на то, что он силился понять уже не первый день. Он хотел забыть о войне — и в том мире он ее забыл — почти напрочь. Почему же Алина не забыла о том жутком происшествии из своего детства? Вряд ли она хотела бы это помнить. Она не похожа на человека, который смакует такие случаи. Но тогда почему же она ничего не забыла? В чем причина? Спросить у нее об этом он не решался. Чудо, что она вообще ему там об этом рассказала…

Виталий нахмурился. Он мог говорить о войне и о Дашке — не с каждым, и это было непросто, но он мог. Алина же сказала тогда, что до него никому этого не рассказывала. Может, в этом все дело?

Есть вещи, которые иногда прячешь очень далеко и надежно. Никогда не достаешь их, но отлично знаешь где они. И ты никогда и никому не расскажешь, не только, куда ты их спрятал, но и вообще об их существовании. Те, другие, пытались создать для них логичную реальность, но они не нашли этих тайников. Тайники открылись сами, и то, что было в них спрятано, сбежало и обрело жизнь в том мире, воплотившись в вещах. Нож и цветы. Ваза. Ошейник. Ключи… И то, что пряталось внутри Лешки… еще в прошлой искусственной реальности, то, что он прихватил с собой и в эту. Господь этого места, мать его так! А по сути дела — обычный маньяк. Другое дело, ограничивается ли он только снами, как он сам говорил, из-за боязни закона?

Кстати, он говорил и кое-что еще.

Кстати, напоследок, могу тебе сказать, что мудрый Жора был слегка прав. Одного из нас действительно не существует!

Значит, если верить ему, один из погибших в том особняке был действительно чьей-то мечтой? Или чьим-то страхом? И тогда, получается, один из них действительно умер по-настоящему? И здесь они его не найдут…

Хоть бы это был Лешка! Или, на худой конец, Евсигнеев!

А вдруг это Олег? Или Жорка? Или тихая безобидная Светочка? Или бедняга шофер, который, как оказалось, не сделал никому ничего дурного?

Кошмар!

Виталий поставил чайник на поднос и понес его в гостиную. Перешагнув порог, он остановился, потом усмехнулся.

Алина, поджав под себя ноги, спала крепким усталым сном, умостив разлохматившуюся голову на пушистой спине лежащей рядом Мэй, крепко обняв ее, а та с довольным выражением на морде, басовито похрапывала ей в живот. На диване царили мир и спокойствие.

— Похоже, девчонки-таки подружились, — негромко сказал Виталий с усмешкой, в которой проскользнуло легкое недоумение. Мэй была на редкость недоверчива, и купить ее вкусной подачкой представлялось совершенно невозможным — во всяком случае, до сих пор это никому не удавалось. А вот, поди ж ты! Вероятно, дело не только в пирожном. У него в голосе мелькнула ехидная мысль, что возможно Мэй, сварливая от природы, просто нашла себе родственную душу.

Он отнес поднос обратно на кухню, потом отправился в спальню и перестелил постель. Поймал хамелеона, который с хитрым видом воришки, подкрадывающегося к чужой сумке, осторожно полз по этажерке, вращая в разные стороны своими изумительными глазами, и перенес его в «зверинец», где в большом вольере сонно моргали две длиннохвостые нимфы, а в гнезде из тряпок громко сопел еж, решивший сегодня не вести ночной образ жизни. Сажая хамелеона в его жилище, Виталий подумал, снятся ли тому сны? И если да, то какие?

Вернувшись в гостиную, он осторожно поднял Алину с дивана. Та протестующе что-то бормотнула, но тут же заснула еще крепче. Потревоженная Мэй подняла голову и сердито хрюкнула. Виталий цыкнул на нее, потом понес девушку в спальню. Алина тепло дышала ему шею, безвольно свесив болтающуюся руку. Мэй спрыгнула с дивана и пошла следом. В дверях она с размаху уселась на пол, наблюдая, как он кладет Алину на кровать. Когда же Виталий начал аккуратно снимать с нее брюки и свитер, чау-чау, очевидно из женской солидарности, укоризненно сказала:

— Бух!

— Тихо! — прошипел Виталий, кладя одежду на спинку стула. — Ты не то подумала.

Мэй насмешливо хрюкнула, давая понять, что ей виднее, что она подумала. Виталий покачал головой, накрыл девушку одеялом, потом склонился над ней. Лицо Алины было усталым и осунувшимся, и пока он смотрел на него, из-под ее ресницы выползла слеза и скатилась на подушку. Она глубоко вздохнула и перевернулась на бок, поджав ноги и по-детски подложив под голову ладони.

— Вот гады, а!.. — тихо произнес он. Потом бережно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, и Алина снова вздохнула — на этот раз едва слышно.

— Спи, — шепнул ей Виталий. — И пусть тебе ничего не снится.

Она открыла один глаз и тут же закрыла его — это простое движение отозвалось в голове ноющей болью. С минуту Алина лежала с закрытыми глазами, один на один с болью, и жалела себя, потом снова открыла один глаз и увидела незнакомый потолок цвета кофе с молоком, с которого свисала большая красивая и тоже совершенно незнакомая лампа. Алина нахмурилась и закрыла глаз. Через несколько секунд она открыла другой. Картина не изменилась. Кроме того, к картине добавился звук — рядом кто-то громко басовито храпел. Она осторожно протянула руку и нащупала чью-то лохматую голову с торчащими ушами. Еще не поворачиваясь, Алина мысленно произнесла — совсем как тот сумасшедший в «Чердачке» неделю назад: «Где я, а?» Потом она с облегчением вспомнила все, что произошло вчера. Очевидно, она заснула на диване, и Виталий перенес ее сюда. Но это ведь не он храпит рядом?

Алина повернула голову — рядом с ней, на большой двуспальной кровати вальяжно развалилась Мэй, задрав к потолку четыре лапы. Из ее приоткрытой пасти раздавался мощный храп. Судя по ее безмятежному виду хозяина дома не было.

Алина приподняла одеяло, задумчиво обозрела свое нижнее белье, потом негромко сказала:

— Нахал!

— Бух! — неопределенно отозвалась Мэй и широко, со вкусом зевнула, показав фиолетовый язык.

— Где твой хозяин?

— Хр-р…

— Ясно, — Алина отвернулась, разглядывая просторную спальню. Потом ее взгляд упал на большую тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, на свежие разноцветные хризантемы в простой белой вазе, подмигивающие яркими, еще не высохшими капельками воды. К вазе был прислонен сложенный лист бумаги. Рядом стоял стакан с водой и лежали две большие белые таблетки. Алина потянулась за листком и развернула его.

Доброе утро! Правда, для тебя, наверное, не такое уж доброе, поэтому раствори таблетки в воде и выпей. Полегчает. Я уехал по делам — своим, нашим и твоей подруги. Можешь пользоваться всем, что найдешь в квартире, и подходить к телефону. В холодильнике много еды, в том числе и колбасы. Постарайся не разрушить квартиру до моего прихода и не разрешай Мэй валяться на кровати. Я скоро буду. Пожалуйста, дождись меня, ладно?