Плачущий монстр - Влад Райбер

Верения убивает и поглощает сущности, которые я отправляю к ней в зеркала.

– Сущности… – повторил Мирон. – Я придумал им прозвище – незванцы. Они ведь как незваные гости в нашем мире. Я их просто ем. Они не выносят моего присутствия и превращаются в дым, а я впитываю остатки их энергии.

– Крутые вы ребята! – восхитился я.

Никогда в жизни не видел других охотников, да ещё таких, которые обладают особыми силами.

– Давайте найдём его. – Вика посветила в сторону парадной лестницы на второй этаж.

Деревянные перила были сломаны, на ступеньках лежали куски краски и штукатурки. Мы один за другим пошли вверх.

Вика рассказывала:

– Я тоже здесь из-за сущности, что издаёт тикающие звуки. Этот дух единственный, кто сбежал от меня. Однажды я его поймала своим привычным способом. Стояла у зеркала и держала простыню наготове. Для меня главное – добиться того, чтобы дух оказался за спиной и отразился в зеркале. Его затягивает туда, а потом я накидываю простыню. Дух пойман. Остаётся только дождаться, когда Верения его съест. А с этим было всё не так. Он попался, но простыня вдруг зашевелилась, и зеркало разлетелось на тысячи осколков. Я потом из себя вытащила кучу битого стекла… А дух исчез. Мы виделись ещё несколько раз, но он всегда ускользал.

– Как ты узнала, что он здесь? – спросил Мирон.

– Верения сама находит сущности, – ответила Вика. – Она блуждает в зазеркальях и оставляет мне записки на пыльных зеркалах, подсказывает, где искать.

Мы поднялись на второй этаж, вместе прошли в правое крыло. Пол местами осел, и я ходил только по балкам перекрытий, чтобы не провалиться. В больших окнах висела полная луна. Палача нигде не было, как и звуков тиканья.

– Странное дело, я тоже здесь из-за этого незванца, – сказал Мирон. – Есть один клуб, где собираются пострадавшие от сверхъестественных сил. Там мне дают наводки. На этой неделе туда пришёл какой-то странный парень. Он сидел далеко ото всех, на нём был плащ с поднятым воротником, шарф, шляпа и тёмные очки. Так не хотел, чтобы его видели, и не давал к себе подойти… Он рассказал про этот дом и про ужасное чудовище, которое тут живёт. А знаете, что сейчас мне вспомнилось? Всё время, пока он говорил, тикали часы. Тик-так… тик-так… тик-так… Думаю, это и был ваш монстр. Но зачем он…

Мирон и договорить не успел, как где-то в левом крыле упал кирпич, и что-то посыпалось следом. Глаза Вики стали ещё крупнее. В панике я выхватил ножи.

Мы все одновременно догадались: это ловушка! Палач заманил нас в этот дом, чтобы уничтожить всех разом. Он был мастером катастроф. Так он убил мою мать и тётю, а теперь собирался убить меня и этих ребят!

Вокруг падали кирпичи. Началась тряска. Мирон и Вика побежали к лестнице. Я за ними не успел. Передо мной с потолка обрушилась глыба и завалила дверь. Стены трещали, комната заполнилась пылью. В сантиметрах от меня падали тяжёлые камни.

Стараясь удержаться на ногах, я вертел головой. Лихорадочно соображал: как спастись? Дом вот-вот рухнет, и я окажусь под завалами.

Окно. Другого выхода нет. Можно пострадать, упав с трёх метров, но жить буду. Вот только как добежать, когда под ногами трясётся пол?

Я успел сделать два больших скачка, когда мне на плечо упал массивный кусок камня и выбил сустав.

Смех… Свозь шум я различил хохот. Свет луны явил дымную тень. Палач смеялся, учинив свою проделку.

У меня в руке был серебряный нож, и я метко бросил его с криком:

– Изыди, нечистый!

Так я всегда разговаривал с монстрами. Они пугались раскатистого баса. Не знаю, попал ли я в Палача, но он исчез.

Вокруг всё падало. Каким-то чудом меня ещё не накрыло балками и камнями. Я сделал ещё два скачка и нырнул в окно. Прямо на твёрдую холодную землю. Мой тяжёлый серебряный крест впечатался в рёбра.

Я приземлился слишком близко к дому. Рядом падали камни. Дом шатался…

– Мирон, помоги его поднять! – закричала Вика.

Они не ушли. Мирон дёрнул меня за больную руку. Я захрипел. Ноги еле двигались. Им пришлось тащить меня по земле.

Дом рухнул. Нас догнало облако пыли, и мы закашлялись. От усадьбы осталось немного: две стены и кусок крыши, на котором висело пустое гнездо аиста.

И как Палач сумел подстроить обрушение целого дома? Выбивал по кирпичику, ожидая нашего визита?

Но мы все остались живы!

Я, Мирон и Вика стояли у березняка; смотрели, как рассеивается пыль. Жалко… красивая была усадьба.

– Я его видел в окне, – сказал Мирон. – Жаль, не удалось его схватить. Он бы рассыпался в моих руках.

– А я чуть не умерла от страха, – поделилась Вика. – В такие опасности я ещё не попадала. Он же надеялся убить нас.

Я стоял, согнувшись, как старик.

– Если хотел убить, значит, боится. Он допустил большую ошибку, познакомив всех своих врагов. Теперь ему от нас не уйти.

– Ха! Дело говоришь! – согласился Мирон. – Вместе мы поймаем любого незванца.

– Я не против, вы интересные ребята, из нас может получиться хорошая команда, – согласилась Вика.

Похоже, я нашёл новых друзей. Нас объединяло общее дело, и расставаться нам теперь было нельзя.

Мирон вправил мне плечо. Мы пошли к посёлку, где меня дожидался Даниил. Я сказал Мирону и Вике, что нас подвезут.

Последняя ловушка

Хорошая квартира. Музей девяностых годов. У порога – вязаный коврик. Обои с цветущими фиалками. Рыжий вздутый линолеум, деревянные плинтусы.

Одна комната служила сразу и спальней, и гостиной. Здесь сохранилась «стенка». Тёмно-коричневая махина со множеством шкафчиков и полок. За стеклянными дверцами – выставка гордости тех, кто жил в период нехватки вещей: старые книги, чайный сервиз, фарфор, хрусталь.

Кресло с обшивкой в цветочек и деревянными подлокотниками. Раскладной диван, застеленный простынёй, подушкой и одеялом. Всю эту аутентичную картину портил только современный плоский телевизор.

В кухне клеёночные обои в грушах, плитка… На этом я бросил рассматривать обстановку, вспомнив, зачем сюда пришёл.

Вот он – труп. Немолодой мужчина в одних спортивных штанах лежал лицом в пол. Вокруг него застыла лужа крови. Жил один, но до смерти носил обручальное кольцо. Трогательно…

Я присел на корточки, сильнее натянул кожаную перчатку и приподнял мёртвого за плечо. Лежал он давно, поэтому пришлось отдирать его от пола.

С ним произошло нечто ужасное, но лицо было спокойным, как у любого мертвеца. Говорят, на лицах покойников остаются