Клайв Баркер - Явление тайны

– От кого?

– Ну, Грилло! Я что, похожа на сплетницу?

Грилло рассмеялся.

– Благодарю за информацию. С меня обед.

– Покупаю. Сегодня же.

– Сегодня я еще здесь.

– Тогда я к тебе приеду.

– Зачем, если я еще останусь. Я позвоню.

– Если не позвонишь, убью.

– Позвоню, позвоню. Занимайся своими затерянными.

– Посмотрим. Да, вот еще...

– Что?

Прежде чем ответить, она положила трубку – в эту игру они играли с тех пор, как Грилло, в приступе слезливой откровенности, признался ей, что ненавидит прощания.

5

– Мама?

Она сидела у окна, как обычно.

– Пастор Джон не пришел ко мне вечером, Джо-Бет, Ты ему не позвонила? – она прочитала это на лице дочери. – Не позвонила. Как ты могла об этом забыть?

– Прости, мама.

– Ты же знала, как для меня это важно, Джо-Бет! Я знаю, что ты так не думаешь, но...

– Нет. Я тебе верю. Я позвоню ему позже. И еще... Я хочу поговорить с тобой.

– Что-то случилось в магазине? – спросила Джойс. – Ты тоже заболела? Я слышала, Томми-Рэй...

– Мама, послушай. Я хочу узнать у тебя что-то очень важное.

Джойс встревожилась.

– Я не могу сейчас ни о чем говорить. Мне нужен пастор.

– Он придет. А пока я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих подругах.

Джойс молчала, но на лице ее ясно читался испуг. Джо-Бет доводилось видеть это выражение.

– Я встретила человека прошлым вечером. – Она пыталась говорить по порядку. – Его зовут Ховард Катц. Он сын Труди Катц.

Тут самообладание окончательно покинуло Джойс. В чертах ее лица проступило какое-то зловещее удовлетворение.

– Разве я не говорила? – пробормотала она, поворачиваясь к окну.

– Не говорила чего?

– Не могло это все кончиться! Не могло!

– Мама, объясни.

– Это не случайность. Мы все это знали. У этого были свои причины.

– Какие причины?

– Мне нужен пастор.

– Мама, какие причины?

Джойс вместо ответа встала.

– Где он? – спросила она неожиданно громко, направляясь к двери. – Я хочу его видеть!

– Все в порядке, мама! Все в порядке! Успокойся.

Уже у двери она снова повернулась к Джо-Бет. По щекам ее текли слезы.

– Ты должна держаться подальше от сына Труди. Слышишь? Не смей говорить с ним, даже думать о нем. Обещай мне.

– Не буду я этого обещать. Это глупо.

– Ты не должна иметь с ним никаких дел, ясно?

– Что это значит?

– О, Господи, ты уже...

– Ничего я не делала!

– Не лги! – взорвалась Джойс, вскинув вверх высохшие кулачки. – Тебе нужно молиться!

– Не хочу я молиться. Мне нужна от тебя помощь, а не молитвы.

– Он уже в тебе. Ты никогда раньше так не говорила.

– Я никогда себя так не чувствовала! – ответила она, ощущая приближение слез. Зачем было говорить с мамой; кроме молитв, от нее ничего не дождешься. Джо-Бет пошла к двери, боясь, что мать попытается ее удержать. Но Джойс спокойно отступила, и дала ей выйти. Лишь когда она спускалась вниз, следом послышался голос:

– Джо-Бет, вернись! Мне плохо, Джо-Бет! Джо-Бет!

Открыв дверь, Хови увидел свою любовь в слезах.

– Что с тобой?

Она закрыла ладонями лицо и разрыдалась. Он осторожно обнял ее.

– Все в порядке. Все хорошо.

Рыдания медленно стихали, пока она не отстранилась от него и не прошла в центр комнаты, стирая слезы рукой.

– Прости, – сказала она.

– Что случилось?

– Долгая история. Восходит к нашим матерям.

– Они что, знали друг друга?

Она кивнула.

– Они были лучшие подруги.

– Выходит, все было предрасположено? – он улыбнулся.

– Не думаю, что мама этому рада.

– Почему? Сын ее лучшей подруги...

– Твоя мать никогда не говорила, почему она покинула Гроув?

– Она была незамужем.

– Моя тоже.

– Ну, может, она оказалась крепче...

– Нет, я не о том. Это не просто совпадение. Я всю жизнь слышала толки о том, что здесь случилось. О маме и ее подругах.

– Я ничего не знаю.

– Я тоже только отрывки. Их было четверо. Твоя мать, моя, девушка по имени Кэролайн Хочкис, родители которой до сих пор живут здесь, и еще одна. Забыла, как ее звали. По-моему, Арлин. На них напали. Вероятно, изнасиловали.

Улыбка Хови исчезла не сразу.

– Маму? Почему же она никогда не говорила?

– А кто будет рассказывать о таком своему ребенку?

– О, Боже, – пробормотал Хови. – Изнасиловали...

– Может, это и не так, – Джо-Бет посмотрела на Хови. Его лицо повело, как от пощечины.

– Я жила среди этих слухов всю жизнь, Хови. Я видела, как мама едва не сошла от них с ума. Все время говорит про дьявола. Я так боюсь, когда она начинает говорить, что сатана положил на меня глаз. Что я должна молиться, и все такое.

Хови снял очки и положил их на кровать. – Я ведь так и не сказал тебе, почему я приехал сюда? Я думаю... думаю... что сейчас пора. Я приехал потому, что не знаю, кто я такой. Я хочу узнать, что случилось в Гроуве и что прогнало мою мать отсюда.

– Теперь ты будешь жалеть, что приехал.

– Нет. Если бы я не приехал, я бы не встретил тебя. Не по... по... не полюбил бы.

– Меня, твою, может быть, сестру?

– Нет. Я не верю в это.

– Я узнала тебя сразу, как только вошла. Ты тоже меня сразу узнал. Почему?

– Любовь с первого взгляда.

– Хорошо, если так.

– Я это чувствую. И ты тоже. Я люблю тебя, Джо-Бет.

– Нет. Ты же меня совсем не знаешь.

– Знаю! И мне наплевать на все сплетни. Мы ведь не знаем, правда это или нет, – у него даже исчезло заикание. – Может, они все врут?

– Может. Но почему все так сходится. Почему ни твоя мать, ни моя никогда не говорили нам про отцов?

– Вот это и надо выяснить.

– Откуда?

– От твоей мамы.

– Я пробовала.

– И что?

– Она велела мне не приближаться к тебе. Даже не думать...

Слезы ее высохли, пока она говорила обо всем. Теперь, при мыслях о маме, они потекли снова.

Глядя на нее, Хови вдруг пожелал снова стать «пустым дурилой», как называл его Лем. Примкнуть к блаженному стану детей, зверей и дурачков, обнимать и целовать ее и забыть, что она может оказаться его сестрой.

– Мне придется идти, – сказала она, словно услышав его мысли. – Мама хочет, чтобы я позвала пастора.

– Чтобы он сказал молитву, и я растворился, так что ли.

– Я бы этого вовсе не хотела.

– Ну подожди, – стал он уговаривать. – Мы не будем говорить. Не будем ничего делать. Просто посидим.

– Так я устану.

– Поспим.

Он нагнулся и осторожно погладил ее лицо. – Эту ночь мы ведь не спали. Она, вздохнув, кивнула. – Может, все прояснится само собой.

– Хорошо бы.

Он отправился в ванную. Когда он вернулся, она уже сняла туфли и растянулась на постели.