Джим Батчер - Перемены

Я стоял и трясся от злости. И ведь не то, чтобы я жил в башне из слоновой кости или Торбе-На-Круче. Я жил в довольно тесной норе. Не бог весть какой дом, но другого у меня не было, и этот меня вполне устраивал.

И, в конце концов, это мой дом.

А Рудольф со товарищи погромили его. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Молли осторожно дотронулась до моего плеча.

— Не так все и плохо. Я знаю хорошего плотника.

Я вздохнул еще раз и кивнул. Я и сам понимал, что, стоит этой истории завершиться — и Майкл окажется рядом со мной.

— Будем надеяться, Мистер скоро вернется. Возможно, его придется пристроить куда-нибудь, пока дверь не починят. — Я шагнул вниз по лестнице. — Будем надеяться…

Мыш вдруг испустил негромкий утробный рык.

Как я ни устал, но мне хватило двух секунд на то, чтобы выхватить из-под плаща жезл и изготовить защитное поле. Мыш не паникер. Ни разу не слышал еще, чтобы он рычал попусту — если нам не грозила та или иная опасность. Я скосил взгляд направо, и стоявшей там Молли не увидел. Кузнечик исчезла из виду прежде, чем я врубил защитное поле.

Я перевел дух. Мне доводилось слышать много разновидностей Мышиного рыка. Этот прозвучал не так сурово, как мог бы, если бы нам грозило присутствие темных сил. Да и поза выражала равновесие напряженности и спокойствия — простую настороженность, а не боевую стойку, как бывало прежде. Он ощущал нечто, что с его точки зрения могло бы представлять опасность, но вовсе не обязательно подлежало немедленному уничтожению.

Я медленно, держа щит наготове и выставив вперед левую руку со сложенными в охраняющий жест пальцами, спустился к двери. Правой рукой я сжимал жезл с накачанной в него энергией — вырезанные на его поверхности руны светились зловещим алым сиянием, а на кончике плясали крошечные молнии разрядов. Мыш спустился по лестнице вместе со мной, прижавшись плечом к моему правому бедру. Он продолжал рычать — ровно, как автомобильный двигатель с хорошо настроенным выхлопом.

Я спустился к двери и увидел, что в камине потрескивает огонь. Вкупе со свечением моего жезла и толикой пробивавшегося в комнату света этого вполне хватало, чтобы разглядеть помещение.

Пожалуй, ФБР могло обойтись с моей квартирой и бесцеремоннее. Книги поснимали с полок, но сложили на полу стопками, а не пошвыряли как попало. Мебель явно двигали, обшивку кресел и дивана вскрывали, но приколотили обратно. Не то, чтобы слишком аккуратно, но приколотили. С кухней тоже обошлись без особого почтения, но не погромили.

Впрочем, все это волновало меня вполовину меньше двух здоровенных, с гроб размером коконов из чего-то, напоминающего зеленый шелк. Один из коконов висел на потолке, второй — на стене у камина. Из второго кокона выглядывало лицо Сьюзен; судя по неподвижности она пребывала без сознания. Темные волосы ее свисали вниз растрепанными прядями. От обитателя второго кокона я видел только рот и часть подбородка, но не сомневался в том, что это Мартин. Должно быть, они пришли ко мне, дождавшись отъезда федералов, — тут-то их и поймали.

— Мыш, — пробормотал я. — Взрывчатки не чуешь?

Пес мотнул головой, словно отряхиваясь от воды. Звякнули медальоны на ошейнике.

— Я тоже, — кивнул я.

Ладно. Что бы там с ними ни случилось, это наверняка произошло чертовски быстро, прежде чем сверхъестественно быстрая Сьюзен или сверхъестественно параноидальный Мартин успели выхватить оружие.

Одно из моих кресел стояло спинкой к двери. Стоило мне шагнуть через порог, как оно развернулось (заметьте, оно у меня не на колесиках и вообще не поворотное), и в отсветах каминного огня я увидел сидевшую в нем непрошенную гостью и моего кота.

Ее всегда отличали рост и неземная красота — впрочем, это в порядке вещей у сидхе. Гладкая, без единой морщинки кожа, огромные глаза со зрачками изумрудного цвета. Подумать, так они очень напоминали глаза сидевшего у нее на коленях Мистера. Полные губы сохраняли пунцовый цвет без всякой помады, а длинные, алые с редкими серебряными прядями волосы ниспадали шелковистыми волнами на изумрудного же цвета платье.

При виде меня она улыбнулась, блеснув острыми клыками — изящными и хищными одновременно.

— А, — радостно произнесла она. — Гарри. Давненько мы с тобой не общались.

Я поежился, но изготовленный к огню жезл опустил не сразу. Со мной говорила женщина-фэйре, а по долгому опыту я усвоил, что фэйре, будь они Летними или Зимними, недооценивать не стоит. Доверять им может только болван — однако же и дразнить их мог только безумец. Вопросам этикета и уважению к гостю у них придается особое значение, и нарушение этих норм вызывает… скажем так, весьма резкую реакцию сидхе, повелителей Феерии.

Поэтому вместо того, чтобы открыть огонь в надежде застать неприятеля врасплох, я опустил жезл и, не сводя с нее взгляда, отвесил Леанансидхе низкий, строго по правилам этикета поклон.

— Воистину так. Давно не виделись, крестная.

Глава пятнадцатая

— Я что-то сделала не так? — поинтересовалась Леанансидхе, небрежно махнув безукоризненно наманикюренной рукой в направлении двух коконов, и продолжила поглаживать Мистера. — Я наткнулась тут на этих грабителей, шаривших по твоей берлоге, и… как это у вас называется? — Улыбка у нее сделалась шире. — Арестовала их.

— Ясно, — кивнул я.

— Насколько я знакома с обычаям смертных, — продолжала она, — далее должен иметь место суд, а за ним… как там у вас называется узаконенное убийство? Ах да, казнь. — Ее ало-золотые брови на мгновение чуть сдвинулись к переносице. — Или сначала положена казнь, а потом уже суд? — Она пожала плечами. — Ах… В любом случае это не более чем терминологические детали. Гарри, ты кем предпочитаешь быть, судьей или палачом?

Я… я просто молча смотрел на нее.

В нашу прошлую встречу моя фея-крестная голосила и бредила на разные голоса, меняя личины, скованная толстым слоем льда в самом сердце Зимнего королевства. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать лет, она без устали преследовала меня всякий раз, как я попадал в Небывальщину, — и все с целью превратить меня в одну из своих гончих.

Надо же, что творится… Значит, теперь она сменила угрозы на улыбки и прочие слюни-нюни? Стережет мою квартиру? Предлагает поиграть в суд, словно я ребенок, а Мартин и Сьюзен — пара кукол?

— Не то чтобы я не рад вас видеть, Леа, — сказал я. — Но я ничего не могу с собой поделать: я совершенно не понимаю, что вам здесь нужно.

— В первую очередь удостовериться в благополучии твоего духовного существа, — отозвалась она. — Это ведь и положено делать крестным, не так ли?