Райчел Мид - Ярость суккуба

Я пару раз перечитала текст, пытаясь понять, есть ли в нем какой-то скрытый смысл или мне просто хочется так думать. Когда-то давно я слышала эту песню: типичный синти-поп 1980-х годов, но именно этих строчек не помнила. С трудом оторвавшись от эпиграфа, я сделала первый шаг навстречу миру, ожидавшему меня на страницах книги.

Когда мы с Сетом были еще не знакомы, я всегда пыталась сдерживать себя, читая его романы. Я читала всего по пять страниц в день, потому что хотела растянуть удовольствие от первого прочтения. Если что-то очень сильно нравится, появляется огромный соблазн окунуться в это с головой, и тогда не успеваешь опомниться, как все заканчивается, сгорает дотла. Как будто проглатываешь кусок, не прожевав и не насладившись вкусом. За свою длинную жизнь мне часто приходилось сталкиваться с этим, поэтому я установила себе жесткие рамки, чтобы наслаждение длилось дольше. Однако стои-ло мне начать читать эту книгу, и я уже не могла остановиться, какие к черту пять страниц! Она была восхитительна.

Сет написал несколько не связанных между собой романов, но известность пришла к нему именно благодаря серии романов о Кейди и О'Нейле. На первый взгляд это обычные детективы, но поразительная лиричность этих текстов сразу же выделила их из океана массовой литературы подобного толка. Конечно же, в этих книгах есть захватывающий, непредсказуемый сюжет, но прекраснее всего сами герои — живые, действующие по зову своего сердца. Наблюдать за развитием их характеров было потрясающе, а порой — больно. Сет так мастерски описывал их переживания и чувства, что я невольно узнавала в них себя, они жили в моем сердце. Не знаю, почему так вышло: то ли дело в его таланте, то ли в нем самом.

Я поняла, что плачу, только когда Данте проснулся и спросил:

— Суккуб, ты что, плачешь?

— Это все из-за книжки, — сквозь слезы ответила я.

Я только что прочитала отрывок, в котором Кейди и О'Нейл ведут глубокомысленную беседу о смысле жизни, и О'Нейл говорит, что люди ищут одновременно и проклятия, и прощения, потому что иначе они не чувствуют, что живут по-настоящему. Я плакала, потому что знала, что это правда, а еще потому, что Сет всегда понимал это.

— В этом мире и так есть над чем порыдать, — сказал Данте, зевая. — Не уверен, что какая-то книга стоит твоих слез.

Часы показывали уже четыре утра, глаза совсем покраснели от слез и недосыпа. Я отложила наполовину прочитанную книгу и выключила свет. Данте подвинулся поближе и обнял меня, положив голову мне на плечо, его дыхание стало ровным и глубоким, вскоре и мне тоже удалось заснуть.

Звонок телефона разбудил меня до неприличия рано. Я удивилась, обнаружив, что Данте уже ушел, но вспомнила, что он-то поспал не три часа, как я, и решила, что не так уж это и странно.

— Алло?

Мне стоило неимоверных усилий найти телефон, поэтому я не посмотрела, кто звонит. Незнакомый голос в трубке произнес:

— Джорджина? Это Блейк.

— Блейк?

Не знаю я никакого Блейка.

— Ты что, совсем о нас забыла?

Я заметила странный акцент, и мой полусонный мозг наконец-то заработал:

— О, прости, пожалуйста! Ну конечно, Блейк, из Армии.

Если бы все было в порядке, он не стал бы мне звонить. Я села в кровати.

— Что-то случилось?

— Сегодня они собираются что-то устроить. Я не должен никому рассказывать, но меня это беспокоит. Мне мало известно об их планах, кроме того что они, похоже, грандиозные.

Я уже встала и на ходу меняла обличье, создавая себе новую одежду и прическу.

— Что еще тебе известно? Время, место?

— Нет, Эван ведет себя очень скрытно. Он говорит, что Ангел хочет соблюдения максимальной секретности, поэтому мы узнаем подробности только в самый последний момент.

— Черт.

Похоже, Ангел не хочет, чтобы я узнала о ее планах. Я, конечно, польщена, но это напрягает.

— Ну ладно, слушай сюда. Я еще в Сиэтле, но выезжаю прямо сейчас. Буду через два часа.

— Это невозможно, — не поверил он своим ушам.

— Если поеду быстро, но сумею не превысить скорость, то успею.

В центре было полно пробок, но я объехала их с северной стороны, где дороги посвободнее. Утренний час пик, всем надо в Сиэтл. Выехав на шоссе, я набрала Седрика. Я знала, что он не обрадуется такому ничтожному количеству информации, но, вспомнив, как он разозлился на меня в прошлый раз, я решила хотя бы попытаться не влипнуть еще сильнее. Трубку сняла Кристин.

— Он завтракает, — сообщила она. — Завтрак — это святое. Он не любит, когда его беспокоят.

В ее голосе звучала такая неподдельная забота, что я сразу же представила, как она, суетясь, накрывает на стол.

— Что ж, мне все-таки придется его побеспокоить, даже если ему это и не понравится.

Я пересказала разговор с Блейком. Ее реакция не сильно отличалась от моей:

— И это что, все?

— Эта их Ангел теперь работает в строгой секретности, — с обидой сказала я. — Я сообщу, если еще что-нибудь узнаю. Я просто решила, что надо сказать Седрику. Она вздохнула:

— Ты права. Спасибо. Он будет вне себя. У него совсем аппетит пропадет.

Как я и пообещала Блейку, мне удалось домчать до Ванкувера за два часа, чудом избежав столкновений с дорожной полицией. Миновав границу, я остановилась, чтобы попить кофе и позвонить Блейку. Я нашла «Старбакс» и с наслаждением нанесла удар по монополии «Тим Хортонс». Ну, почти нанесла. Как только мне отдали мой кофе, я поняла, что не хочу пить кофе без ничего. Поэтому я перешла улицу, зашла в «Тим Хортонс» и купила себе пончик.

Блейк не отвечал, я набрала Эвана — в трубке раздались длинные гудки. Все больше раздражаясь, я приехала к нему домой и изо всей силы заколотила в дверь. Я уже почти решилась пробраться к нему в дом через окно с черного хода, и тут у меня зазвонил телефон — по иронии судьбы это оказался Эван собственной персоной.

— Джорджина! — возбужденно закричал он в трубку. — Где ты? Ты нужна нам!

— А вы сами-то где? — закричала я в ответ.

— На смотровой площадке, — ответил он.

— На какой еще смотровой площадке?

— Спейс-Нидл. Ты же тут рядом живешь, да? Я чуть не выронила телефон.

— Вы что, в Сиэтле?!

— Да!

Я без труда представила его горящие фанатизмом глаза.

— Круто, да? Ангел хочет, чтобы мы расширили зону влияния. Так что мы все здесь, скоро мы одновременно развернем баннеры, и вообще у нас в запасе много сюрпризов…

— Эван, — взмолилась я на бегу, кинувшись к машине. — Не делайте этого. У вас будут очень большие неприятности, ты даже не представляешь.

— Так в этом и смысл! — захихикал он. — Через сколько ты сможешь приехать?