Ирина Ильина - Мечты, судьбы и Паук

Вторая возражала:

— Нет, новый мобильник, с инкрустацией, с интерактивным экраном!

Третья шипела змеей:

— В Египет, в Турцию, круиз по Средиземному морю!

"Прийти к общему знаменателю они явно не смогут", — подумала я. Из-за поворота выскочила молоденькая мамаша с коляской и с криками:

— Я не прощу тебя, собирай вещи и — вон!

За ней, спотыкаясь и чуть не падая, бежал мужчина и молил слезливо:

— Дорогая, прости, это последняя моя покупка! Очень симпатичный столик, антиквариат, тебе понравится.

— Нет! Я не могу больше терпеть твое транжирство!

Они остановились около меня. Размахивая руками, вопили друг на друга, в коляске орал ребенок. Я опустилась на скамью. Тишина. Обычный парк! Рядом со скамейкой молодая мамочка, недовольно нахмурившись, задумчиво покачивает коляску, в которой хнычет ребенок, пожилая супружеская пара напротив мило беседует, держась за руки, около памятника два мальчика что-то выискивают в траве, а у касс подросток пересчитывает деньги, постоянно поглядывая в прейскурант. Вытерев испарину, выступившую на лбу, я снова поднялась, понимая, что выйти из парка, не сойдя с места, нельзя. Все возобновилось. Старики напротив неприлично и ненасытно целуются, карикатурная пара ссорится, младенец орет, мальчишки курят. Возле касс два подростка, похожих друг на друга, будто зеркальное отражение, дерутся, разбивая в кровь носы. Один кричит:

— На колесо обозрения!

Другой возражает:

— На американские горки!

Превозмогая возникшее головокружение, я сделала несколько шагов от спасительной лавочки. Вышла на главную аллею, огляделась. Направо — к выходу, налево — вглубь парка, в тишину и покой. Там, казалось, нет ни одного человечка. Я пошла к выходу, каждый шаг давался с трудом, толпа, прибывающая и прибывающая в парк, не давала пройти, в ушах звучали споры, жалобы, обиды. Они так громко и беззастенчиво выкладывали свои беды и желанья друг другу, что я все слышала. А сзади густая тень, пустая лавочка, и никого рядом. Как-то в ту сторону народ не шел, и я пошла к свободной скамье, села. Справа раздался чуть надтреснутый, низкий голос:

— Никак не выйдешь?

Оглянулась, рядом сидел полупрозрачный Паук и смотрел слезящимися старческими глазами куда-то, может — вглубь времен?

— Вы продолжаете преследовать меня? — спросила раздраженно.

— Преследовать? Что вы, юная дева, — воскликнул он, — могу ли я преследовать прекрасное создание? Определенно не могу, просто, иногда выхожу погулять, набраться впечатлений. Интересно, не так ли?

— Что интересно?

— Да вот, — все тайное становится явным в вашем парке. Все тайные помыслы, все самые разные мечты…

— Не поняла?

— Так как же понять можно? Никак не понять, конечно же, никак, сад мечтаний и грез, этого понять никак не возможно, никак…

— О чем вы?

— Так, о том, ясноглазая, о том! Не люди это вовсе, мечты ихние, мелкие, грязные, жадные, скользкие. Опять же, скучные. О чем мечтают? О столиках резных, поцелуях, качалках, камешках… Никто не мечтает звезду новую открыть, болезнь страшную победить, никто.

— Они же простые люди, — заступилась я.

— Помилуйте, голубушка, как же они простые? Никак не могут они простыми быть, — и вдруг зашептал, засвистел в моей голове: — Алчные, жадные, похотливые и завистливые!

— Нет, — вскричала я, — нет! И не мечты это — желания! Простые человеческие желания! А люди чистые и добрые, только вы грязные мечты видите!

— Отчего же только я? И вы, почтеннейшая моя, и вы…

После этих слов мой собеседник растворился в воздухе. Посидев еще немого в спасительной прохладе тихой аллеи, я встала, сделав несколько шагов, поняла, что опять попала в сад Паука. Прямо передо мной в нескольких метрах стоял замок. Я повернулась назад. Тот же парк и тот же замок. Выхода нет!

— Это как же нет? — прозвучал в голове знакомый голос, — никак такое невозможно, чтобы не было выхода.

Устало вздохнув, взглянула на замок. Над лестницей коряво выведено: "Выход". Я вошла в замок.

— Проходите же, прекрасная дева, никак нельзя в прихожей вам остаться, проходите, — услышала я приглашение.

Паук сидел в кресле, на открытой веранде, мечтательно глядя вдаль:

— Кофе, как вы любите. Что за вкусы у вас, что за вкусы! Горькое, коричневое пойло! Как можно пить это? Здоровью не вредит ли?

Я взяла маленькую тонкую чашечку. Запах кофе завораживал, отхлебнула, кофе был прекрасно сварен.

— А кто за вами ухаживает? — вдруг вырвалось у меня.

— Да кто же, смею вас спросить, может угодить привередливому? Никто не ухаживает, некому. Один я во всем свете.

На седых ресницах старика блеснула слеза.

— Скажите, что вы хотите от меня?

Я очень устала и мечтала вернуться домой.

— Мне нужны помощники. Много стало людей, много, уследить за мечтами не могу, не успеваю. Так-то милочка, так-то.

— Я чем помочь могу? Я даже мысли читать не умею.

— А и не надо мысли, мечты надо читать, а этому я тебя уже научил! Сама убедилась! Как только услышишь мечту настоящую, так ко мне, а я уж прослежу, чтобы ниточку судьбы мечтателя ни моль не съела, ни ветер не порвал, ни вода не подточила, ни враг не перегрыз. Пойдешь ко мне в помощницы?

— Пойду, — неожиданно для себя согласилась.

С тех пор я все время занята. Мечты отслеживаю. Не прав был Паук, не прав! Много настоящих мечтателей у нас, много! Частенько я на веранде замка, над входом в который коряво выведено: "Выход", пью кофе или чай, или красное вино. Много у нас мечтателей, всегда есть повод заглянуть к Пауку на угощенье.

03.05.2010