Эдвард Бенсон - Гусеницы

И пока я смотрел на нее, мне вновь стало казаться, что, как и гусеницы, которых я видел прошлой ночью, она заметила меня. Выпутавшись из окружавших ее нитей, тварь поползла вниз по ноге Купидона, а затем поплыла, по-змеиному извиваясь, через бассейн фонтана прямо ко мне. Она передвигалась с невероятной скоростью (то, что гусеницы умеют плавать, стало новостью для меня) и уже в следующий момент взбиралась по мраморному бортику бассейна. Тут к нам присоединился Инглис.

— Смотри-ка, это же наша старая знакомая, Cancer Inglisensis, — воскликнул он, увидав создание. — Как она ужасно спешит!

Мы стояли совсем рядом на дорожке, и гусеница, оказавшись в каком-то ярде от нас, остановилась и начала покачиваться, как будто сомневаясь, в каком направлении ей двигаться. Потом, кажется, она приняла решение и подползла к ботинку Инглиса.

— Я ей нравлюсь больше, — сказал тот. — Но я вовсе не уверен, что она нравится мне. И раз уж она не тонет, думаю, мне стоит…

И он стряхнул гусеницу с ботинка на гравий и раздавил ее.

После полудня воздух стал тяжелеть — с юга, без сомнения, надвигался сирокко[6]. В эту ночь я снова поднялся к себе, чувствуя сильную сонливость, но, несмотря на мою, так сказать, дремоту, у меня была уверенность сильнее, чем прежде, что в доме происходит нечто странное, что близится нечто угрожающее. Но я тут же уснул, а потом, не знаю, как скоро, вновь пробудился — или мне показалось так во сне — с ощущением, что мне нужно немедленно подняться, или будет слишком поздно. Какое-то время (бодрствуя или во сне) я лежал, борясь со страхом, убеждая себя, что стал жертвой собственных нервов, расстроенных сирокко и тому подобным, и в то же время другой частью сознания вполне ясно осознавая, что каждый момент промедления добавлял опасности. В конце концов, второе чувство стало непреодолимым, я надел халат и штаны и вышел из своей комнаты на площадку. И тут же понял, что уже протянул слишком долго, и теперь было поздно.

Вся площадка этажом ниже скрылась под массой гусениц. Двойные двери в гостиную, из которой можно было попасть в спальню, где я видел их прошлой ночью, были закрыты, но гусеницы просачивались через щель под ней и одна за другой проникали сквозь замочную скважину, сначала вытягиваясь чуть ли не до толщины волоса, и снова утолщаясь на выходе. Некоторые, как будто исследуя, тыкались в ступени, ведущие к комнате Инглиса, другие карабкались на первую ступеньку лестницы, на вершине которой стоял я. Площадка была полностью покрыта сероватыми телами, я был отрезан от выхода. Леденящий ужас, какой я не смог бы описать никакими словами, сковал меня.

Затем, наконец, основная масса созданий начала двигаться, наползая на ступени, которые вели в комнату Инглиса. Мало-помалу, подобно омерзительной волне из плоти, они хлынули на площадку, и, как я видел благодаря исходившему от них сероватому свечению, подползли к двери. Вновь и вновь пытался я закричать и предупредить художника, в то же время страшась, что твари могут обернуться на звук голоса и взобраться по лестнице ко мне, но, несмотря на все усилия, из горла не исходило ни единого звука. Гусеницы подбирались к петлям двери, проходя сквозь щели так же, как делали раньше, а я все еще стоял на месте, предпринимая бесплодные попытки докричаться до Инглиса и заставить его бежать, пока еще было время.

Но вот площадка окончательно опустела: все твари забрались в комнату, и я впервые ощутил холод мрамора, на котором стоял босиком. На западе только начал разгораться восход.

Через полгода я повстречал миссис Стенли в загородном доме в Англии. Мы обсуждали самые разные предметы, и тут она сказала:

— Кажется, я не видела тебя с тех пор, как месяц назад получила эти ужасные известия об Артуре Инглисе.

— Я ничего не слышал, — ответил я.

— Нет? У него рак. Ему не советуют даже делать операцию, потому что нет никакой надежды на излечение: доктора говорят, что болезнь распространилась по всему телу.

За все эти шесть месяцев я не думаю, что прошел хоть один день, когда я не вспоминал бы о том сне (или как вам угодно это называть), который видел на Вилле Каскана.

— Разве не ужасно? — продолжала миссис Стенли. — И я никак не могу отделаться от мысли, что он мог…

— Подхватить его на вилле? — закончил я.

Она взглянула на меня в немом изумлении.

— Почему ты так говоришь? — спросила она. — Откуда ты знаешь?

После этого она рассказала мне следующее. В той спальне, что при мне стояла пустой, годом раньше скончался человек в терминальной стадии рака. Миссис Стенли, конечно же, послушалась советов и ради предосторожности не позволяла никому спать в этой комнате, которая была так же основательно продезинфицирована, заново отмыта и окрашена. Но…

Примечания

1

Лоджия (ит.).

2

По соседству, следом друг за другом (фр.).

3

Побережье, причал (ит.).

4

Забавное замечание: putty означает так же желто-серый цвет.

5

Карцинос (καρκίνος) — рак по-гречески. На латыни животное называется Crustacea.

6

Сирокко — сильный южный или юго-западный ветер в Италии и регионе, приносящий с собой пыль с африканского континента. Считается, что сам ветер, а так же стоящая в это время погода и принесенные воздушными потоками песок и пыль могут вызывать нервные расстройства, нарушения сна и даже умопомешательство.