Эдвард Хоч - Дракула 1944

— Вы рассказали свою историю Брэму Стокеру?

— Нет. Не совсем… Как вам уже известно, в 1887 году я посетил Англию и несколько дней провел в Лондоне. И там, в лондонском Вест-Энде, среди завсегдатаев театральных лож, я встретил прекрасную женщину. Прелестные голубые глаза, совершенная фигура.

Гауптман Шелленберг не знал, как на все это реагировать. Он не мог поверить, что наяву видит этого странного человека слышит невероятный рассказ.

— Мы познакомились, — продолжал незваный гость. — Я, конечно, не юноша, но тоже испытываю потребность в любви…

— И она умерла так же, как часовые?

— Не исключено, что таким был мое первоначальное, неосуществленное намерение. Я желал бы вкусить ее плоть и ощутить вкус ее крови. Но вместо этого однажды рассказал ей свою историю — историю графа Дракулы. Ее звали Флоренс. Флоренс Бэлком Стокер. Она была женой Брэма Стокера.

Гауптман чувствовал себя неуютно. Он стоял посередине своего кабинета и целился в грудь человеку, который, вне всякого сомнения, действительно был Дракулой. Он разлепил пересохшие губы и пробормотал:

— Она рассказала историю мужу, и тот написал свою книгу…

— Именно так, — Дракула кивнул. — Я не ожидал, что она поведает об этом кому бы то ни было, я надеялся еще раз вернуться в Англию. Харкер и прочие преследовали меня, и я не смог вернуться в свой замок. Я скрылся среди цыган, они устроили мне место для сна. Я принял имя Влада Цепеша, правителя, жившего в XV столетии. А днем своего рождения начал считать день смерти Дракулы из стокеровского романа.

— И где вы скрываетесь теперь, уйдя из барака?

— Неважно. Вообще-то я решил оказать вам небольшую любезность в ответ на вашу любезность, прежде чем здесь начнет умирать все больше людей.

— Вы сумасшедший! — воскликнул Шелленберг. — Убирайтесь отсюда!

Граф Дракула только рассмеялся:

— Посмотрите на меня и на себя, гауптман. Неужели вы полагаете, что мои деяния чем-то отличаются от ваших?

В это мгновение гауптман верил сидевшему напротив, верил в то, что был именно тем, кем себя называл. Люгер в его руке дрогнул, Шелленберг нажал на курок. Выстрел заставил его на мгновение зажмуриться. Когда он открыл глаза, в кабинете никого не было. Только черная птица бесшумно летела прочь от его окна.

Шелленберг спустился по лестнице.

Солдат, недавно приветствовавший его у входа в здание, был мертв.

Гауптман бросился в оружейную комнату. Через минуту он выбежал на улицу, сжимая в правой руке штык.

Холодный воздух немного отрезвил его. Не то, чтобы все происшедшее теперь казалось ему сном, но он никак не мог решить, что делать дальше. Поднять тревогу и приказать солдатам разыскать заключенного, обряженного в вечерний костюм и черную накидку? Нелепо.

«Мне нужно место, в котором я могу отдыхать днем».

Так сказал Дракула. Но где это место? Где оно может быть?

Шелленберг замер.

Комендант.

Оберст Рауш, ну конечно же!

«Оказывается, мы с оберстом Раушем примерно одного роста и сложения… Я позаимствовал этот наряд в его гардеробе…»

Дом коменданта находился вне лагеря. Это было мрачное каменное здание, скрывавшееся в ближайшем к лагерю горном отроге. Там имелся большой подвал, вспомнил Шелленберг. И еще он вспомнил, что старый холостяк Рауш жил одиноко, довольствуясь услугами денщика и повара.

Гауптман подошел к уединенному дому на рассвете.

Чья-то фигура двинулась ему навстречу. Шелленберг остановился, узнав старую цыганку.

— Не ходите туда, — сказала она.

Гауптман поднял пистолет.

— Что вы здесь делаете? Почему не в бараке?

— Оберст Рауш назначил меня охранник, — ответила она бесстрастно. — Я должна следить за Влад Цепеш.

— Рауш?! — Шелленберг не верил собственным ушам. — Рауш никогда не позволил бы вам здесь находиться! Вы лжете, фрау!

— Каждый, кто войти в этот дом, умереть, — сказала она прежним безжизненным тоном.

Шелленберг оттолкнул ее. Старуха не сопротивлялась. Со штыком в правой руке и люгером в левой, он шагнул в прихожую. Свет снаружи почти не проникал сюда, поэтому Гауптман остановился в растерянности. Вдруг кто-то бросился на него из темного угла. Он пронзил грудь нападавшего штыком и только тогда узнал в нем одного из недавно умерших часовых.

— Что там случилось?

Он поднял голову и увидел вверху лестницы, которая вела на второй этаж, оберста Рауша.

— Ну-ка поднимитесь сюда и объясните, что вас привело?

Шелленберг взбежал по лестнице.

— Господин комендант, у меня есть доказательства того, что один из цыган, этот…

Неестественно красные губы коменданта приоткрылись, обнажив острые клыки. Еще через мгновение Рауш бросился на Шелленберга и едва не впился зубами в его шею. Напрягая все силы, гауптман попытался вырваться из смертельных объятий.

Неожиданно хватка ослабла — и это произошло одновременно с проникновением в мрачное здание первых лучей солнца. Гауптман изо всех сил толкнул коменданта в грудь. Заметив солнечный свет, полковник — или нечто, принявшее его обличье, — бросился прочь. Шелленберг настиг его в столовой. Свет утреннего светила охватил Рауша, он закричал. Через мгновение плоть коменданта обратилась в прах.

Гауптман направился в подвал и здесь нашел то, что искал.

Ящик с землей, в котором неподвижно лежал граф Дракула.

Шелленберг поднял штык и с силой вогнал его в грудь вампиру.

Он вышел из дома и некоторое время стоял на крыльце, пытаясь осмыслить происшедшее. Старая цыганка неслышно выступила из тени дерева. Он хрипло сказал:

— Можете войти. Приберите там…

Не глядя на нее более, гауптман медленно двинулся к лагерю. Возле самых ворот он остановился. Ему вдруг вспомнились последние слова Дракулы:

«Неужели вы полагаете, что мои деяния чем-то отличаются от ваших?»

…Потухшими глазами он смотрел на бесконечную вереницу заключенных с серыми обескровленными лицами, направлявшихся мимо него к месту работы.

Перевод Даниэля Клугера