Фрэнк Лонг - Вторая ночь в море

Я почувствовал внезапное облегчение. Сел рядом с непрошеным гостем и вытер пот со лба. Я еще дрожал всем телом, но очевидная безмятежность человека была чрезвычайно успокаивающей. Надо полагать, пассажир, спутавший каюту. Избавиться от него, вероятно, будет совсем нетрудно. Легкое похлопывание по плечу, вежливое объяснение и гость уйдет. Это было бы очень просто, при условии, если я способен действовать решительно. А я чувствовал себя таким слабым, таким больным, таким измотанным… Наконец, мне все же удалось собрать достаточно сил, чтобы поднять руку и хлопнуть его по плечу.

— Извините меня, мистер, но вы ошиблись каютой. Если бы из-за непогоды я не чувствовал себя нездоровым, я бы просил вас остаться выкурить со мной по сигаре, но понимаете… — С трудом, я вымучил улыбку и нервно хлопнул незнакомца по плечу еще раз… — Я бы предпочел остаться один, если вы не возражаете… Сожалею, что разбудил вас.

Однако я тут же понял, что делаю чересчур поспешные выводы. Я не разбудил незнакомца. Он и пальцем не двинул, а его дыхание даже не шевелило платок, прикрывавший лицо.

Снова на меня навалилась тревожная тоска. Я протянул трясущуюся руку и схватил уголок платка. Поступок постыдный, но я был вынужден это сделать. Если лицо гостя соответствовало телу, то все нормально. Но если по какой-либо причине…

Приподнятый угол платка приоткрыл часть лица, в которой не было ничего успокаивающего. С криком ужаса я сорвал платок. В течение мгновения, очень краткого мгновения, я смотрел в лицо, темное и отвратительное, сине-зеленые глаза трупа, приплюснутый обезьяний нос, мохнатые уши, огромный язык, который он, по-видимому, показывал мне. Лицо зашевелилось, закривлялось. Голова начала покачиваться слева направо, давая возможность видеть звериный профиль.

Я бросился к двери, охваченный невыразимым страхом. Я страдал, как животное. Мой поврежденный рассудок был не способен размышлять, агонизировал. Но все-таки, сокровенная часть моего сознания продолжала наблюдать. Я видел, как язык скрылся между губами; черты лица изменялись до тех пор, пока изо рта и слепых глаз не потекли струйки крови. Через несколько секунд рот был уже кровавой раной, быстро расползающейся и ставшей, наконец, алой дырой…

Стюарду понадобилось десять минут, чтобы оживить меня. Он был вынужден, разжав мои зубы, силой вливать несколько ложек коньяка, смачивать мой лоб ледяной водой и тщательно растирать мне ладони и лодыжки. Когда, в конце концов, я открыл глаза, он подчеркнуто отвел свой взгляд. Ему хотелось, чтобы я отдохнул, остался в покое. Похоже, он не доверял собственным реакциям. Однако хорошо, что он объяснил, каким образом привел меня в чувство, и прояснил остальное.

— Одежды были пропитаны кровью… мистер. Я сжег их.

На следующий день он выглядел более разговорчивым:

— Оно носило одежды господина, убитого в прошлой поездке. Мистера… Да, доктора Блоджетта. Я сразу же их узнал.

— Но почему?..

Стюард покачал головой.

— Не знаю, мистер. Может, вы спаслись потому, что пошли на палубу. Может, оно не имело времени ждать? В прошлый раз оно скрылось чуть позже часа ночи, а когда я отвел вас в каюту, было уже больше. Может, корабль прошел зону, в которой оно способно выказывать свою власть. Или, может, оно заснуло и не проснулось вовремя. И поэтому оно… разложилось. Я не верю, что оно исчезло навсегда. На шторах каюты доктора Блоджетта была кровь, и я боюсь, что оно все время будет уходить таким образом. Оно вернется в ближайшее путешествие, мистер… Я уверен.

Он откашлялся.

— Я очень рад, что вы мне позвонили. Если бы вы спустились прямо в каюту, возможно, в следующую поездку оно появилось бы в ваших одеждах.

…Гавана совсем меня не утешила. Гаити показалась болотом с угрожающими тенями. А на Мартинике я не смог заснуть в номере отеля хотя бы на час.