Сергей Саканский - Амфора. Тайна древнего могильника

Ознакомительный фрагмент

Глеб удивленно воззрился на него: и когда успел познакомится с такой классной девчонкой этот шустрый драгмэн? Сед будто бы тотчас ответил на мысленный вопрос начальника:

– Это Лара. Она – черный археолог.

– Правда? – спросил Глеб у девушки.

– Просто любитель, – сказала она. – Вот, буду поступать в этот… Как его? В Краснодарский университет. Это ж надо: такие слова выговорить!

– Да уж, – сказал Глеб, – примут тебя с таким выговором. А самодеятельные раскопки запрещены. Да и я не позволю, лично.

– А я и не копаю ничего! Так, собираю всякую мелочь на берегу.

– Всякую собранную мелочь, – проговорил Глеб, ударяя на слове, – положено сдавать в экспедицию, то есть – мне, лично в руки.

Глеб сразу пожалел, что выглядит таким занудой, повторяя одни и те же речи.

– Как это – положено? – спросила девушка. – Положено кем? Положено куда?

Лара смотрела на него синими, круглыми от удивления глазами, будто не понимая, что он хочет сказать, а Глеб, уже не в силах остановиться, продолжал свою педантичную нотацию:

– Российскими законами. А вас я попрошу покинуть территорию раскопок.

Вот так всегда: зациклился и не можешь сойти с тропы. Да с такой простушкой шутить надо, комплименты ей говорить, а не в бутылку тут лезть.

– А я и не желаю никаких территорий захватывать! – Лара дернула плечами, сверкнув на солнце гладкой золотой косичкой. – А что это там у вас блестит, любезнейший? – она выбросила руку вперед и вниз.

– Монета, – смягчился Глеб, думая, что давно уже пора перестать выглядеть ученым дураком, но последующие слова Лары повергли его в изумление:

– Какая-то она неправильная, правда?

Это было немыслимо! Мало того, что эта девчонка разглядела с такого расстояния профиль Евпатора, она еще и сделала выводы… Это значило, что она лишь притворяется дурочкой и понимает в древностях гораздо больше, нежели полагается ее возрасту и образованию. Реальный черный археолог. Вот они, оказывается, какие. Глеб никогда раньше не встречался с людьми этой запретной профессии.

– О чем это вы говорите, хотел бы я знать? – спросил Глеб.

Лара будто бы смутилась, что показалось трогательным.

– Ну, это… – сказала она. – Почему на полу валяется?

– Кто-то уронил, вот и валяется, – сердито ответил Глеб.

Интерес, возникший было у него к этой Ларе, быстро угас. Ничего она не понимает – просто монетка «неправильно» валяется.

– Уронил – кто? Уронил – когда? – не унималась девушка.

– Одному Зевсу известно, – сказал Глеб.

– Нет никакого Зевса. Выдумали его.

– Мудрое замечание. Однако, нам работать надо, а вы мешаете разговорами.

– Таки не говорите со мной!

Бесполезно. Глеб отвернулся и осторожно ковырнул пласт рядом с монеткой. Трогать ее нельзя, надо сначала нанести на план и сфотографировать. Глеб быстро дочистил кусок до стены, обнажив весь мозаичный тюльпан. Больше никаких предметов в этом слое не было.

Глеб работал, не подымая головы, но краем уха слышал, как девушка поднялась на ноги, прошлась по краю раскопа туда-сюда и, наконец, удалилась, что-то напевая себе под нос. Песенка эта, мелодичная и грустная, была какое-то время слышна, затихая, сливаясь с шорохом степной травы.

Вряд ли когда-нибудь еще увижу эту Лару, – с грустью подумал Глеб, и потом, когда последующие события, фантастические и страшные, закрутили его, словно щепку на воде, он не раз вспоминал эту мысль и дивился своей проницательности, которая сработала на сей раз с точностью наоборот.

Глеб вылез из ямы по шаткой деревянной лесенке. Надо сфотографировать монету в том положении, в каком она была найдена. Он запустил руку в седельную сумку своего мотоцикла, шаря в поисках фотоаппарата, но в ладонь попадали бумаги, рукавицы, шариковые ручки, еще какие-то мелочи… Так-с! Меньше надо пить черного тмутараканского по ночам. В наказание – гнать сейчас в лагерь. Пусть, в принципе, фото монеты на ее родном месте и не обязательно: по инструкции достаточно чертежа, а фото – по возможности, но Глебу так хотелось запечатлеть ее, первую свою монету, к тому же – что самое важное – нужно будет продемонстрировать сотрудникам археологического музея точное место, где лежала эта странная монета.

– Сед! – позвал Глеб, подойдя к обрезу ямы. – Я сгоняю в лагерь за фотоаппаратом.

Студент замер с археологическим ножом в руке, будто повар на рабочем месте.

– Темнеет… – неопределенно протянул он, и в голосе его звучала тревога.

– Ну и что?

– Ничего… А если я с вами? Мне тоже в лагере нужно… Это…

– Ты соображаешь, что говоришь? Тут всякие черные археологи бродят, а ты хочешь раскоп бросить?

– Ну, пленкой накроем…

– Ты что – ее боишься? – кивнул Глеб на скифскую бабу, сделав ударение на слове ее, так что им обоим вдруг стало не по себе, будто между ними пронеслась летучая мышь.

– Да не очень, – честно признался Сед. – Тут другое. Лара говорила, что в этом склепе живет древний дух.

– И ты веришь?

– Мало ли, чего на свете не бывает? Призраки могут объясняться вполне реально, просто еще не открытое физическое явление. Вот и в научных журналах пишут…

– В каких еще журналах?

– Ну, в этом, как его? И в другом… Глеб Сергеич! А может быть, просто позвонить кому-нибудь? Пусть принесут фотик, а?

Глеб и сам уже думал об этом, но позволить кому-то из ребят запросто копаться с его вещах…

– Ты мне вот что лучше скажи, Седуксен! – Глеб также обратился к нему «полным именем», – Скажи-ка лучше: эта Лара, значит, тут уже давно ходит, вынюхивает что-то, так?

– Вчера была, – ответил Сед. – При мне – один раз.

– С чего ты взял, что она черный археолог? Сама она, что ли, об этом растрепала?

– Да нет. Просто шаталась тут, высматривала, просилась спуститься вниз, посмотреть, но мы не пустили. Я спросил: ты что – черный археолог? Она стала гнать пургу, что нет, не черный, да и вообще не знает, что это такое, что приехала недавно, остановилась в станице Виноградной, просто интересуется древностями… Ну, я и понял все про нее.

– Интуиция, что ли?

– Вроде того, – ответил Сед с гордостью. – К тому же, у нее сумка была, лопатка складная на ремне, а из сумки кисть торчала.

– С этого и надо было начинать, про лопатку и кисть, а не про интуицию. Ладно, я скоро обернусь. Если появится снова, гони ее в шею.

– Темнеет… – пролепетал Сед.

– Вруби генератор, – сурово заметил Глеб.

Темнело и вправду – по-южному быстро и глубоко. Старенький «Урал» стрекотал, часто чихая, под своим седоком. Глеб включил фару, шаря мутным световым пятном по степному бездорожью, затем выехал на станичную улицу, озаренную фонарями, хоть и редкими, и выключил свет.