Крис Картер - Месть из могилы

— Да, заложник был в опасности, — в голосе Фэрду зазвучала откровенная усталость. Словно ему чертовски надоело доказывать недоказуемое. — Конечно же, он не мог…

— Он действовал по инструкции, — сказала Скалли.

— Его выстрел спас бы как минимум одну жизнь. А может, и две! — Фэрду сел в кресло, закрыл глаза и принялся массировать лысину. — Потому что этот мерзавец Барнет не начал бы палить направо и налево.

Скалли взяла пульт и нажала кнопку «Play».

Застывшие фигуры на экране ожили. Чуть дернулась правая рука Малдера, и Барнет, выронив оружие, скрючился в три погибели, упал на колени, схватившись левой рукой за правую.

Скалли победоносно глянула на Фэрду:

— Но ведь Малдер все-таки выстрелил в Барнета!..

— Да, дважды. — Фэрду закончил сеанс самомассажа. — Он попал Барнету в руку и в плечо. Но уже после того, как тот убил заложника. И агента Стива Уоленберга. — Фэрду открыл глаза и посмотрел на экран. — Малдер так и не простил себя за это. Слышали бы вы, что он выдал на судебном заседании!

Осуждения в голосе Фэрду не прозвучала, но Скалли тем не менее бросилась в контратаку.

— А может, причиной этой выходки была мягкость приговора…

Фэрду словно не слышал ее:

— Никогда не забуду… Малдер как раз покинул свидетельское место, и тут Барнет пообещал, что когда-нибудь пришьет его. — Фэрду натужно вздохнул. — ПО правде говоря, я всегда жалел, что Малдер прострелил Барнету руку и плечо… Уж лучше бы он попал ему в затылок!

Натужный вздох Фэрду открыл Скалли главное — бывший шеф вовсе не осуждал, как ей показалось, бывшего подчиненного. И она почувствовала к этому пожилому усталому человеку самую настоящую симпатию.

Когда Скалли вернулась в отдел, напарник был уже на месте. Стоял возле работающего факса — из недр аппарата как раз выползал край какого-то документа — и выглядел не слишком радостным.

— Ну, что сказала Хендерсон?

— На девяносто пять процентов уверена, что почерк Барнета. — Малдер оторвал выползший из затихшего факса кусок рулона и принялся изучать его содержимое.

— А это что за бумага, Малдер?

— Из Федерального департамента тюрем, — Малдер стал читать вслух: — Свидетельство о смерти. Имя — Барнет Джон Ирвин. Причина смерти — острая сердечная недостаточность. Дата смерти — шестнадцатое сентября восемьдесят девятого года. Смерть засвидетельствована доктором Джозефом Ригли.

Скалли обрадованно воскликнула:

— Значит, ту записку под Барнета сработали!

— Такое объяснение кажется Хендерсон маловероятным.

Малдер отложил полученный факс в сторону и задумался.

— Отпечатки есть?

— Отсутствуют, — пробормотал он.

Скалли вдруг сообразила, что именно пришло напарнику в голову:

— Слушай, почему ты решил, что он жив? Ведь у Барнета было много времени в тюрьме. И времени, и приятелей… Может, он заранее написал записку и попросил кого-нибудь из них? Когда тот освободится…

Малдер понимающе кивнул:

— Месть из могилы? — и тут же замотал головой. — Записка написана не более сорока восьми часов назад. К тому же это было бы слишком!

— Но он же обещал, что убьет тебя… А как он мог сдержать обещание иным способом!

Малдер удивленно вскинул глаза, и Скалли поспешила объяснить:

— Я только что поговорила с агентом Фэрду…

— Он показал тебе видеозапись, где мы берем Барнета? — в голосе Малдера прозвучала что-то, похожее на боль.

Скалли подошла к нему, положила руку на плечо:

— Малдер! Ты тогда поступил абсолютно верно. Ни на что другое ты не имел права.

— Да неужели!? — Малдер стряхнул ее руку. — А тебе известно, моя дорогая, что у Стива Уоленберга осталось двое детей? А тебе известно, что один из его парней сейчас лучший игрок в футбольной команде? — голос Малдера поднимался и натягивался, как струна. — А тебе известно, радость моя, что, нажми я на курок двумя секундами раньше, Уоленберг сегодня пошел бы на стадион болеть за своего сына! — Малдер так хватил кулаком по крышке стола, что подпрыгнул факс. — Но он лежит на кладбище, а какой-то… труп смердящий грабит магазины, убивает людей и оставляет мне идиотские послания! — Малдер еще раз хватил кулаком по столу, смерил Скалли ненавидящим взглядом и выскочил за дверь.

А Скалли, вздохнув, прочитала копию свидетельства о смерти Джона Барнета. И принялась обдумывать ситуацию.

Ситуация сложной ей не представлялась. Малдер, судя по всему, считает, что Барнет каким-то образом остался в живых. Федеральный департамент тюрем считает, что он мертв. Значит, надо определить, кто из них прав.

Этим она и занялась.

Школьный стадион Александрия,

штат Вирджиния

День первый

Два часа спустя

Малдер сидел на трибуне и смотрел на поле стадиона.

Уоленберг-младший, получив от партнера мяч, сделал рывок по правому краю. Его вовсю пытались остановить; соперники в азарте висли на нем гроздьями, но парень неуловимыми движениями освобождался от цепких на вид захватов. Еще пара резких торможений, пара уходов в сторону, и красивым нырком он приземлил мяч в зачетном поле.

Тренер, крепкий, внушительных габаритов мужчина, дал свисток и крикнул:

— Неплохо, Уоленберг! Молодец!

Партнеры хлопали парня по шлему, дружески тыкали кулаками под ребра.

Тренер снова свистнул:

— А теперь давайте-ка проведем еще одну атаку! По варианту «Б», с переходом Уоленберга на левый край…

Футболисты побежали на исходные позиции.

Малдер встал, отряхнул плащ, спустился с трибуны на беговую дорожку.

День был пасмурным, но на сердце у Малдера посветлело, стало тепло.

Он вспомнил, как приехал сюда в первый раз. Ему казалось, он умрет от стыда либо сердце разорвется от жалости к этому пацану.

Однако Уоленберг-младший так азартно боролся с соперниками, подбадривал себя и партнеров столь воинственными воплями, что сразу становилось понятно: если и нужно этому парню что-либо от жизни, то уж никак не стыд и жалость со стороны человека, повинного в смерти отца. А потом Малдер понял и еще одно — какую бы ошибку ты не совершил в жизни, он, жизнь, продолжается. Улетают в прошлое дни, месяцы, годы, и свои ошибки становятся всего лишь фактом твоей личной биографии…

И все-таки время от времени он приезжал сюда; подобный брошенной женщине, сидел одиноко на самом верху; смотрел на сражающихся парней. Неверное, в этом было что-то от мазохизма, но он предпочитал думать, что таким образом отдает некий долг человеку, которому давно уже ничего ни от кого не требуется.

Малдер прошел вдоль трибуны к выходу со стадиона.

Немногочисленные группки взрослых и детей — наверное родители и друзья игроков — азартно болели за своих. Громче всех кричал молодой парень, сидевший в первом ряду. На голове его красовалось бейсболка с надписью «Вашингтон кэпитэлз», и, судя по всему, он переживал за младшего брата.