Тим Каррэн - Мертвое море

Тут его, конечно, скрутило по-настоящему.

У остальных к тому времени дела шли чуть лучше. Но Джордж лежал на своей койке и чувствовал, будто проглотил рой бабочек. Его мучила тошнота, прошибал пот, бил озноб… Голова кружилась так, что он не мог даже встать, чтобы отлить. К нему заглянул Сакс. Не упустил возможность. Грубое, загорелое лицо расплылось в ехидной ухмылке.

— Что, уже не так крут, а, Джордж?

— Да пошел… ты, — борясь с рвотными спазмами, выдавил Джордж.

Сакс был его боссом — формально, бригадиром — но ему, казалось, нравилось, когда с ним пререкались. Его это веселило. Поднимало настроение, как предположил Джордж, знавший, на какие кнопки давить, чтобы вывести человека из себя. Вот что за парень был Сакс.

Портер дал Джорджу кое-какие лекарства от его недуга. Через пару часов пришло небольшое облегчение.

Он смог хотя бы сидеть.

Чуть позднее, цепляясь за стены каюты как пьяный слепец, Джордж добрался до иллюминатора и посмотрел на море. Оно было относительно спокойным. И все же судно швыряло и качало, как вагончик на американских горках. Хотя, возможно, ему это только казалось.

— Боже, во что я влез? — застонал он, откинувшись на койку.

Если б ему не так были нужны деньги и банк не выкручивал бы ему яйца, он никогда б не подписался на это.

Даже закрыв глаза и погружаясь в сон, он не мог избавиться от чувства, что что-то в «Маре Кордэй» ему все-таки не нравилось.

2

— Хорошо идем, — сказал Кушинг, вглядываясь над водой, которая казалась почти черной под серым мартовским небом. — Полагаю, сейчас мы прямо над абиссальной равниной Хаттераса на краю Саргассова моря.

Фабрини вытер брызги воды с загорелого лица.

— Что, черт возьми, за абиссальная равнина, умник?

— Просто подводная равнина. Как на суше, только на глубине примерно 16000 футов, — объяснил Кушинг.

Фабрини попятился от перил фальшборта.

— Черт, — воскликнул он, видимо, испугавшись, что его засосет с палубы в бушующую черноту.

Кушинг усмехнулся.

— Да, я полагаю, Багамы и Куба сейчас от к юго-востоку от нас.

— Куба? — переспросил Менхаус, прикуривая сигарету от окурка предыдущей. — Будь я проклят.

Кушинг крепко вцепился в перила, даже крепче, чем остальные. Когда ему было двенадцать, его старший брат ради шутки столкнул его с моста в воду. Высота моста была футов двенадцать, не больше. Поэтому он не пострадал при падении. Выплыл на берег целый и невредимый. Но с тех пор любые перила заставляли его нервничать.

— Эй! Парни! — рявкнул первый помощник капитана Гослинг, проходя мимо. — Осторожней там, ради бога. Одна хорошая волна, и ваши задницы окажутся за бортом этой посудины.

Они проигнорировали его предупреждение, словно опытные мореходы. Они чувствовали, что прошли посвящение. Морская болезнь и все такое, и знали, что делали. Теперь они тертые калачи.

— Не беспокойся насчет нас, — рассмеялся Менхаус.

Он всегда смеялся.

— Да, не переживай, — сказал Фабрини.

— Ага, конечно, — проворчал Гослинг. — А потом мне придется вылавливать ваши задницы, пока до них не добрались акулы.

Все рассмеялись, и Гослинг пошел своей дорогой, что-то ворча себе под нос.

— Думайте, здесь действительно есть акулы? — поинтересовался Менхаус.

— Не, он просто несет всякую чушь.

— Есть здесь акулы, — сказал Кушинг. — Мы же в океане, разве не так? Они тут, наверное, кишмя кишат.

— К черту все, — сказал Фабрини. — К черту эту брехню.

— Я как-то читал одну книгу, — начал Менхаус.

— Ты читал? — фыркнул Фабрини. — Не врешь?

Менхаус хохотнул.

— Не. Я читал книгу о кораблекрушении. Там еще парня всю дорогу преследовали акулы.

Никто не хотел говорить об этом. Никто из них раньше не был в море, кроме Сакса, и кораблекрушение было самой обсуждаемой темой. Еще за неделю до отплытия эту тему затерли до дыр. И она осталась у каждого в мозгу черной, гноящейся язвой.

— Слышали когда-нибудь о парне с маленькой головой? — снова ухмыляясь, спросил Менхаус. — Этот парень терпит кораблекрушение и оказывается на острове. Находит бутылку, открывает ее и выпускает джина. Прекрасную блондинку. Вроде той телки из сериала про джина. Она говорит: «Я исполню любое твое желание, хозяин». И парень говорит: «У меня два месяца не было женщины. А ты такая красивая. Я хочу заняться с тобой любовью». Девушка-джин качает головой: «Это запрещено, хозяин». Тогда парень говорит: «А как насчет маленькой головы?»

Фабрини прыснул со смеху, несколько раз похлопав Кушинга по спине. Кушинг тоже рассмеялся, только чуть крепче вцепившись в перила. Видимо, испугался, что Фабрини сгоряча столкнет его в воду.

Тут налетел шквал соленого ветра, отчего их куртки затрепетали, словно флаги на мачте. Менхаус и Фабрини обхватили себя руками, чтобы защититься от холода, но Кушинг предпочел держаться за перила. Причем крепко. Он был начитанным человеком. Читал книги обо всем. В молодости он буквально бредил морем. Жадно проглатывал книги про морских существ, про морские сражения, даже про морские легенды. Но тут он понял, что никогда не читал ничего о том, как выживать при кораблекрушении. Эта мысль вызвала у него беспокойство.

— А как насчет послушать про брата того парня? — продолжил Менхаус, заполучив невольных слушателей. — Его смыло с той же лодки, но прибило к другому острову. Он находит бутылку, трет ее, выпускает девушку-джина. Она ему несет то же самое дерьмо про исполнение желаний. И он говорит: «Хочу, чтобы у меня был такой длинный член, чтобы он волочился по земле». И девушка-джин укорачивает ему ноги до двух дюймов.

Все снова рассмеялись, и снова налетел шквал. На этот раз идеально подчеркнув концовку. Кушингу пришло в голову, что море, словно, смеялось вместе с ними… или над ними. Северный ветер едва не сбивал с ног, дергая за кители и играя штанинами брюк. Брезент на закрепленных на палубе спасательных шлюпках неистово хлопал и трепетал.

Фабрини сказал:

— Пойдемте-ка внутрь. Пусть с этим морячки разбираются.

Снова подул мощный ветер, на этот раз сорвав в головы Фабрини бейсболку и отправив ее за борт.

— Черт, — воскликнул он. — Моя счастливая кепка.

Таща Менхауса на буксире, они ушли, а Кушинг остался у перил один. Он даже не заметил их ухода. Он наблюдал, как кепку Фабрини (с надписью «КОТ» над козырьком) уносит штормовым ветром. Она опустилась на волну, и была тут же накрыта гребнем следующей. Но продолжала держаться на поверхности, подпрыгивающая и подхватываемая пенной рябью. Что-то серебристое поднялось из глубины и попыталось подтолкнуть ее.