Тьма под кронами (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

Наутро Анна еле добралась до универа ко второй паре, голова раскалывалась. Во время лекции ее телефон вдруг коротко звякнул, принимая сообщение, и Анна раздраженно схватила его, чтобы поскорее отключить звук, но, увидев сообщение, решила полюбопытствовать — кто отправитель. Сообщение было от Киры.

«Я взорвана катастрофой наслаждения». Анна раза три перечитала сообщение с рассеянной ухмылкой, а потом начала смеяться. Ничего не могла с собой поделать — это было жутко смешно и так нелепо… Такая нелепая романтика не вписывалась в представления Анны о любви, о жизни, о счастье. Она смеялась, зажимая рот рукой, но преподаватель все равно выгнал ее из аудитории.

А на перемене уже вся группа хохотала вместе с ней: случайный пьяный поцелуй на вечеринке, оказывается, может кого-то настолько впечатлить!

— Анька! — заходилась в визге Полина, крупная блондинка, с которой Анна ходила на фитнес, — Роковая женщина! Королева проклятых! Ах-ха-ха!

Ей вторил Никита, аккуратно подстриженный банкирский сынок:

— Так и знал, что все эти неформалки — лесбухи! А я все думал, чего эта Садако мне не дает, ломается, как целка?! Ну, ясно теперь, я Аньке не конкурент, у Аньки сиськи больше! О, а вот и невеста Франкенштейна! Только Франкенштейн по ходу обломается, так же, как я!

Все обернулись и, давясь издевательским смехом, проводили взглядом хрупкую фигуру в темной одежде. Кира прошла мимо них, ссутулившись, втянув голову в плечи и наклонив так низко, что длинные черные волосы полностью скрыли лицо. Вокруг нее словно сгустился вакуум, и она боялась вздохнуть, чтобы не разорвать себе легкие радостным ядом, который лился со всех сторон, из глаз и ртов сокурсников, которых еще вчера она считала своими новыми друзьями. С которыми готова была весело провести следующие несколько лет, а одного… одну из них даже впустила в душу…

Анна вспомнила эту историю, глядя сейчас в точно такие же карие глаза, как у Киры, только старше на много лет. Женщина протягивала ей бумажный сверток с ветками сакуры, вызывая в памяти похоже упакованные букетики, с которыми они пришли на похороны Киры. Тогда эти глаза были заплаканы и полны благодарности друзьям дочери, хорошо воспитанным девочкам и мальчикам из университета, которые пришли попрощаться с сокурсницей. Причины самоубийства никто не знал, Кира не писала предсмертных записок и ни с кем не делилась своими страшными планами. Никто из ее окружения не мог припомнить, когда вообще в последний раз общался с ней. Похоже, она просто устранилась из жизни людей сначала формально, потом физически. И никто бы этого не заметил, если бы не объявление о похоронах на доске возле деканата.

«Это важно! — подумала Анна, забирая срезанные ветки у матери Киры, — Это нужно. Может быть, это поможет… Какими же мы были жестокими дураками!..»

Возможно, смерть тихой несчастной девочки, такая незначительная по сравнению с грандиозными планами и стратегией построения безупречной жизни, и есть то «слабое звено» в расчетах, кармический кривой гвоздь?..

На следующий день Анна не без труда нагуглила обычного садовника среди россыпей объявлений и сайтов ландшафтных бюро, землеустроителей и прочих архитекторов пространств с шестизначными ценниками за 3D-визуализацию и прочий пафос.

Садовник оказался довольно опрятным мужчиной лет шестидесяти, с сизым носом, но без запаха перегара, представился Степан Андреичем и без лишних слов приступил к работе.

— На что прививка? На яблоню, сливу? — деловито осведомился он, рассматривая ветки.

— Я думаю, на вишню. — ответила Анна.

— На вишню? Можно и на вишню… Это черешня, значить?

— Да нет, это сакура. Приживется, как думаете?

Степан Андреич с интересом взглянул на Анну.

— Сакура? А на кой она? Не родит же.

— В каком смысле? — еле заметно вздрогнула Анна.

— Ну, известно, в каком. Сакура — бесплодное дерево. Цвести — цветет, а плодов не дает.

— А, да. Это ничего. Нам для красоты, пусть цветет. Сакура цветет красиво. Приживется? — повторила Анна вопрос.

— Для красоты, ясно, — садовник тут же утратил интерес, видимо, вспомнив, что имеет дело с малахольными толстосумами, — Приживется, никуда не денется. Уж будьте уверены. Я свое дело знаю. Не трогайте только прививку, пока листочки не покажутся. Да и потом лучше не трогайте. Природа — она такая, ей помогать не надо. Лучше не мешать, больше пользы будет.

Он извлек из сумки необычный секатор с фигурными лезвиями, оставляющими на срезе вишневых веток глубокие клинообразные выемки, в которые, как вилка в розетку, плотно вставил обрезанные тем же способом, но клином наружу, веточки сакуры. Замотал все синей изолентой и ушел, деловито спрятав в карман гонорар.

Анна любила этот сад. Сергей купил для них дом на окраине лакшери-деревни сразу после свадьбы. Стройка была заморожена прежним владельцем, каким-то разорившимся туристическим дельцом, и у молодоженов появилась возможность довести до ума неплохой проект и обустроить жилище на свой вкус, загнав до кровавого пота штуки три-четыре дизайнеров.

Сад был спроектирован в строгом соответствии с неписаными стандартами локальной «дольче виты»: обязательные хвойники, хосты в тени, штамбовые розы на солнце, каскадные переходы в окраске листвы и модные формы крон. Но самым уютным оказался тот уголок, где каким-то чудом сохранились две яблоньки, терновник и полудикая вишня. Сюда Сергей перенес чугунный садовый столик и диван-качели, и молодые супруги часто отдыхали здесь в выходные, после шумного барбекю, когда сытые гости в разной степени опьянения расходились наконец восвояси.

Анна поежилась, повозила носком унта из рысьего меха снежную кашицу под ногами, которая уже расползалась по самым тенистым уголкам сада, уступая место нежной травке и первоцветам. С крыльца сбежал Вилли, белоснежный померанский шпиц, и радостно тявкая, заскакал на ступеньках, не желая пачкать и морозить лапки, настойчиво требовал отнести его на сухое место в саду, чтобы сделать свои утренние дела.

Анна улыбнулась, взяла песика на руки и почувствовала, что все налаживается, все идет вполне неплохо. Она не неудачница! Ее тело молодо, и здоровья хватит еще не на одного ребенка. В конце концов, что может быть проще… Нужно просто успокоиться.

В этих приятных мыслях прошел день, а вечером она занималась с мужем сексом очень страстно, охотно и с удовольствием, чего давно уже не было. Анна испытывала какой-то веселый азарт, голод, ей хотелось оседлать мускулистое, распростертое над ней тело, что она и сделала, резко выдернув торс из мужниных объятий и обхватив бедрами его ноги, заставила его перекатиться на спину и уселась сверху, не прекращая волнообразных движений и влажно покусывая его горячую ароматную кожу.

— Да ты ведьма! — шутливо дунул ей в ухо Сергей, когда они оба тяжело дыша, повалились в шелковую прохладу простыней, — Рыжая бесстыжая! Ммм… Мне понравилось…

— Мне тоже, — улыбнулась Анна в ответ и уютно прижалась к нему, обвив руками широкие плечи. Давно она не испытывала такую симпатию к своему мужчине, ей было по-настоящему хорошо, спокойно. Возможно, в этот момент она была счастлива, она не знала наверняка, ей не с чем было сравнить; красные дипломы, кубки, медали и карьерные взлеты не в счет, это все-таки немного не то, а детей у нее пока не было… Пока.

Однажды летом они вышли поужинать на террасу — закат был особенно хорош. Анна держала в руках бокал шардоне и рассказывала Сергею про монастырь в испанской глубинке, посетив который, все бесплодные паломницы успешно беременеют в самом скором времени. Конечно, она не считает себя таким уж набожным человеком, тем более она точно не католичка, но — как говорится, почему бы и не…

Она перестала рассуждать и уставилась на мужа. Сергей возил вилкой по тарелке, рассеянно разбрасывая по краям мелких осьминожек, мидии и креветок.

— Сережа, если тебе эта паэлья надоела, так и скажи. Я вообще-то много чего умею готовить. Хочешь долму или хачапури по-аджарски?