Георгий Зотов - Ад & Рай

Шефу стало не по себе. Он тоскливо затянулся сигарой, отбивая копытом ритм песни Hell’s Bells. Парад и чёрный конь медленно исчезали в тумане, в комплекте с другими празднествами по случаю Победы сил зла. Чего уж там парад – придется отменить и выходные, и даже праздничные оргии.

– Допустим, – в голосе Шефа уже не было прежней уверенности, – я не могу сказать, что ты прав, ибо ты НЕ можешь быть в чём-то прав. Однако ситуация и верно непростая. Ладно, докажи народу свою крутизну. Уничтожь эти документы к моей маме, и мы опять будем прекрасными врагами. Ты только задумайся, какой я отличный враг! Ну кто ещё тебя так не любит?

Голос усмехнулся с легкой ехидцей. В трубке послышалось шумное хлопанье крыльев – то ли мимо пролетел попугай, то ли подошёл ангел. Не дождавшись ответа, Шеф глубоко вздохнул и треснул сигарой об стол.

– Я тебя в землю бы закопал, – признался он. – Ненавижу!

– Да, я знаю, – флегматично ответил Голос. – Мне это даже льстит.

– Слушай, твое настоящее имя – это не Будда? – От костюма Шефа начали отскакивать искры – признак гнева. – Твоя политика – точно как в анекдоте про девушку с любовником. «Я кончил». – «А я нет». – «Ну, ты тут тогда давай кончай, а я пойду покурю». Ты решаешь любую проблему тем, что ловко устраняешься. Задолбал этот буддийский пофигизм!

– Абсолютно не смешно, – прокомментировал Голос.

– Ещё б ты посмеялся! – бушевал Шеф. – Это происходит постоянно! Мы стоим на краю пропасти, а ты пальцем о палец не ударишь. Нет, ты хуже Будды. Откуда такая уникальная лень? Теперь я полностью уверен – Адам был русским, ибо ты создал его по своему образу и подобию. Только русский, выйдя подымить на балкон и увидев летящую к нему атомную бомбу, скучно докуривает «бычок» – даже не пытаясь спастись.

Стены кабинета, отражая настроение Шефа, взбугрились багровым.

– Э… и далеко бы он убежал от ядерного взрыва? – осведомился Голос. – В эпицентре не спастись, остаётся лишь насладиться последней сигаретой. Ладно, курево – это грех. В остальном… Лично для меня кража тестов ДНК – лучшее развлечение за последние тысячелетия. Согласись – ведь любопытно наблюдать, как поведут себя люди, получив научное подтверждение моего отсутствия. Возьму ведро попкорна, сяду в партер смотреть то потрясающее шоу… да, настоящий Диснейленд!

Шеф пожалел, что не может кинуть в Голос чем-нибудь тяжёлым.

– Я не знаю, как у тебя это получается, но ты опять всё свалил на меня. – Его рога горестно поникли. – Что ж, хочу, не хочу – придется решать ТВОЮ проблему. Лишь теперь я осознал подлинный смысл поговорки «на чужом горбу в Рай въехать». Правильнее сказать – «на чужих рогах». Но услуга за услугу. Верни мне моих людей, без них не справиться. Ты знаешь, о ком я. Между прочим, Малинин и Калашников погибли из-за тебя[1]. Оба оказались в так называемом Нэверлэнде, то есть Небытии – пространстве в вечности, между Раем и Адом, куда попадают умершие дважды души. Их распяли в Иерусалиме, если ты ещё помнишь…

Голос задумался – в трубке было слышно пение райских птиц.

– Слуги сумерек… – сказал он иронично. – Да, я отлично их запомнил.

– Слуги «Сумерек»? – удивился Шеф. – Вот уж не знал, что они подрабатывали пиар-агентами Стефани Майер. Впрочем, халтура в Аду не запрещена, особенно в помощь силам зла. Другое дело, что Майер – это не зло, а хрень несусветная. Взяла и придумала любовь между человеком и вампиром. Хоть бы на секунду задумалась: вампир – это восставший мертвец, кровь в артериях не циркулирует… стало быть, ни о какой эрекции и речи быть не может. Чем же тогда Эдвард любит Беллу – статуэткой Дракулы, что ли? О, знаю-знаю. Сейчас ты скажешь, что обсуждать эрекцию у вампиров не уполномочен и хорошо бы сменить тему.

– Правильно мыслишь, – похвалил его Голос. – Ну что ж… Я признаю: твои люди не так уж плохи, хотя те, кто служит злу, не могут быть хорошими по определению. Алевтина Калашникова находилась в Раю, пока добровольно не переселилась из Рая в Ад[2], а их сын работает у меня ангелом. Да, вот как всё перепуталось! Скажу честно (а я всегда говорю честно), я думал над тем, чтобы возвратить их из глубин Небытия. И я хотел бы это сделать – но… не могу. Иначе утону в просьбах – того воскреси, этого верни, третьего слепи из пепла. Опасный прецедент. Посему не взыщи – я тебе отказываю.

– Нет, ты пойми, – упорствовал Шеф. – Мы обязаны их воскресить!

– Мы? – усмехнулся Голос. – Это я умею воскрешать, а ты нет.

– Да по рогам мороз, – простонал Шеф. – Ты потрясный сериал угробил.

– Вот уж прям, – отозвался Голос. – Сериалы – это зло. Чем больше продолжений – тем скучнее и банальнее сюжеты. Ну куда твоих героев дальше девать? В Раю они были? Были. В Аду были? Были. В Чистилище разве что не были, но из коридора с больничными кроватями шоу не сделаешь. Ты только критиковать умеешь да хвостом щёлкать, а где креатив? Ладушки, если такой умный – предложи решение проблемы.

В динамике звучал скрежет: Шеф чесал рог и мучительно думал.

– Но послушай, – промычал он в трубку. – Разве для воскрешения нужен повод? Фигня. Посмотри последнего Михалкова. В «Утомлённых солнцем» одного грохнули, вторая сгинула в лагерях, а третий вскрыл себе вены. Публика рыдала. А потом бац – и все живые! Зрители в шоке – как же так? А им в ответ спокойно – да вот так уж. Клёво. Но лучше всего брать на вооружение «Кошмар на улице Вязов». Пусть в конце каждого расследования Калашников и Малинин будут погибать. Затем воскресать, причём без объяснений. К чему искать пример? Я думаю, ты в курсе одной палестинской байки. Там тоже некий персонаж погиб, а потом взял да и воскрес – как его ученики простодушно объяснили окружающим. И целых два миллиарда народу верят им на слово… Точнее сказать – ВЕРИЛИ.

– Я попрошу без намёков, – жёстко ответил собеседнику Голос. – И ты знаешь, к чему это приведёт? Экраны заполонят сплошные воскрешения. Выяснится, что Ди Каприо в «Титанике» не умер, а основал подводную цивилизацию вместе с адмиралом Колчаком в облике Хабенского, – овладев техникой тибетского дыхания, тот доплыл к нему из проруби. Брюса Уиллиса в «Армагеддоне» спасет целебная энергия космоса. Рассел Кроу в «Гладиаторе» отлежится, и окажется, что у него царапина. Да ну на фиг!

– Ты забыл Тараса Бульбу с сыновьями, – ехидно подсказал Шеф, поглаживая нашейную пентаграмму. – Вот бы потрясное кинцо получилось! Однако мы отвлеклись от темы. Значит, я злой, а ты – просто котик. Посему, с позиции творца прекрасной доброты, ты можешь поднять парней из мёртвых, чтобы вернуть Алевтине Калашниковой мужа, а водке – достойного потребителя в лице Малинина. Не принимай поспешных решений! Я предлагаю всё обсудить.

– Никаких обсуждений, – строго прервал его Голос. – Правило есть правило.

Ещё до конца фразы Шеф понял, как ему действовать.

– О, как хочешь, – процедил он с деланым безразличием. – Верно, это слишком рискованный замысел. Приношу извинения… в самом деле, разве можно нарушать правила? Никому нельзя. Просто я-то думал – ты Бог…

Сказав это, Шеф отключил связь с Раем, и улыбнулся, показав клыки.

Голос озадаченно смотрел на телефонную трубку.

Глава II. Подземелье из хрусталя

(под кинотеатром «Пушкинский»)

… Первым делом Калашников ощупал лицо. Ему не верилось. Не то чтобы влёгкую – а ПРОСТО не верилось. Нос тем не менее оказался настоящим. Глаза вроде тоже. Он ущипнул себя за ухо. Стало больно.

– Вот ни хрена ж себе, – деликатно произнёс Калашников.

Звук собственного голоса показался ему раскатом грома.

Малинин ничего не произнёс. Слова на языке у казака вертелись сугубо матерные, но применять их он опасался – бурные события последних лет научили его осторожности. Малинин хлопал глазами, озирался вокруг и потирал лоб – но ясности в мыслительный процесс это никак не вносило.

Комната. Смахивает на сказочную пещеру – из чёрного блестящего стекла. Стеклянный пол, стеклянные кубы, заменяющие кресла, стеклянные столики с пепельницами: походит на неоготику. Даже люстра в форме замка в Трансильвании: стеклянные башенки излучают тяжёлый, депрессивный свет. На подставках у стен мрачно оплывают чёрным стеарином свечи. Калашников, затаив дыхание, дотронулся до стеклянной поверхности. Стена оказалась тёплой. И главное – настоящей.

– Братец, – шепнул Алексей. – Похоже, мы в очень странном месте.

Малинин подумал, что он как-нибудь и сам бы до этого догадался. Его внимание привлекла статуэтка в центре «пещеры» – демон с кожистыми крыльями и рогами: на особом постаменте, из цветного муранского стекла, в форме «Оскара». Наклонившись, Малинин прочел надпись у основания:

«ЛУЧШЕМУ МЕРЗАВЦУ МЕСЯЦА»

– Ваше благородие, – радостно нарушил он тишину, – мы вернулись!

Калашников сделал пару шагов вперёд – пол, очевидно, натерли воском: босые ноги скользили, приходилось балансировать, как канатоходцу.