Моррис Уэст - Адвокат дьявола

В стародавние времена, когда на этих холмах рос лес, который впоследствии извели на дрова и стены домов, в этой пещере было святилище лесного бога. Теперь от него остался лишь этот символ способности к воспроизведению потомства. Но цветы-то принесли не то что в двадцатом веке, а совсем недавно – весеннее приношение давно развенчанному идолу.

До Мередита нередко доходили слухи о том, что среди живущих в горах крестьян процветало идолопоклонство, чары, заговоры, любовные снадобья, но впервые он столкнулся с доказательством того, что эти слухи не беспочвенны. Мраморный куб был весь в пятнах, грязный, но сам член – белый и отполированный, словно от частого контакта. Неужели женщины приходили сюда, как в древности, чтобы обезопасить себя от бесплодия? Или мужчины все еще поклонялись символу своей власти над женщинами? Или крестьяне полагали, что этот Пан может сделать то, что непосильно новому богу: превратить истощенную землю в цветущую, плодоносную вновь, зеленеющую травой и деревьями? Поклонение мужскому половому органу у этих людей было в крови. Юноши всегда носили обтягивающие брюки, чтобы девушки могли по достоинству оценить их богатство. Жены рожали детей без передыху, баловали сыновей, воспитывая в них мужскую гордость, от дочерей же требовали целомудрия, нередко подкрепляя слова тумаками. Во всепроникающей нищете мужской член был последним и единственным символом женской радости, подарком судьбы в лачуге на склоне холма.

Возможно, тем же объяснялось поклонение местных христиан не столько умирающему на кресте Христу, а Мадонне, кормящей грудью младенца.

Блейз Мередит не мог не подивиться сохранности этого древнего храма, который находился менее чем в полумиле от дома епископа. Разгадку следовало искать в самой сути средиземноморской церкви: глубокой вере в сверхъестественное, яростном фанатизме латинских святых и не менее яростном неприятии коммунистов и антиклерикалов. Может, поэтому трезво мыслящие либералы и городские скептики не производили никакого впечатления на здешних жителей, только экзальтированный мистицизм мог найти дорогу к их сердцу? Не в этом ли заключалась истинная причина смерти Джакомо Нероне? Не погиб ли он под копытами этого козлоподобного бога?

Но разве мог Блейз Мередит, законник из столицы, проникнуть в мысли этих загадочных людей, живших здесь еще до основания Рима?

Несмотря на жару, Мередиту внезапно стало холодно. Он отвернулся от куска мрамора с выступающим из него неприличным символом и вышел в солнечный свет.

Старуха, согнутая вдвое под вязанкой хвороста, шла по тропе к седловине холма. Когда она поравнялась с Мередитом, тот приветствовал ее на чистом итальянском языке, выученном в Риме. Она взглянула на священника подслеповатыми глазами и прошла мимо, не произнеся ни слова.

Блейз Мередит постоял, глядя ей вслед, затем повернулся к долине. Внезапно он почувствовал неимоверную усталость И страх перед поездкой в Джимелло Миноре.

ГЛАВА 7

Анна-Луиза де Санктис проснулась после сиесты в подавленном настроении, а когда вспомнила, что к обеду придет Мейер, совсем загрустила. Письмо от епископа, переданное посыльным, довершило дело. Графиня просто кипела от злости. По какому праву все эти люди лезли в ее личную жизнь. Уж лучше скука, чем те затраты нервной энергии, которых потребует длительное общение с заезжим священником.

За чаем Николас Блэк заметил, что Анна-Луиза вне себя, и тут же нашел выход из положения.

– Вы устали, дорогая, – сочувственно начал он. – Наверное, дело в жаре – у вас весенняя лихорадка. Позвольте мне развлечь вас.

– Я была бы рада, если б вам это удалось.

– Так вы разрешаете?

– Как же вы собираетесь развлекать меня? Сегодня обед с Мейером, а завтра приезжает этот священник, – ее голос переполняла прямо-таки детская обида. – Как бы я хотела, чтобы они оставили меня в покое.

– У вас есть я, дорогая, – мягко напомнил Блэк. – Я буду отвлекать их. Не позволю им докучать вам. А теперь, давайте-ка помассирую вам лицо и помогу сделать прическу к обеду.

Графиня мгновенно повеселела:

– Отлично, Ники! Этого мне и недоставало. Я чувствую себя старой каргой.

– И напрасно, дорогая! Но новые шляпа и прическа – лучшее лекарство от мигрени. Где мы этим займемся?

Анна-Луиза на мгновение задумалась.

– Я думаю, более всего нам подойдет спальня. Там у меня есть все необходимое.

– Так пойдемте! Не будем терять времени. Дайте мне час, и я превращу вас в ослепительную красавицу.

Блэк галантно взял Анну-Луизу под руку и повел к лестнице на второй этаж, где находилась спальня, похохатывая в душе над столь легкой победой. Если у графини и были секреты, то там он вызнает их быстрее, чем где бы то ни было, и залогом тому – выдержка, терпение и мастерство его крепких, но нежных пальцев.

Когда за ними закрылась дверь, он помог графине снять платье, укрыл пеньюаром и усадил в кресло перед туалетным столиком, на котором выстроились ряды хрустальных флаконов с кремами, лосьонами, румянами… Она послушно выполняла все указания художника, сопровождая их похотливым замечаниям, подчеркивающими интимность предстоящего занятия. Блэк улыбался и не прерывал ее щебетания. Хамелеон по натуре, он умел приспосабливаться к любым условиям, даже если его планы и мысли не имели с ними ничего общего. В данный момент он стал parricchiero – доверенным лицом дамы, которому говорилось даже то, что скрывалось от любовников. И от него ждали скабрезных историй, слушая которые дама могла не краснеть, поскольку рассказчик не требовал от нее притворной скромности.

Графиня откинула голову, Блэк стер косметику с ее лица, тщательно смазал кожу кремом и начал массировать, вверх от шеи и уголков рта. Анна-Луиза застыла было в напряжении, но быстро расслабилась от ритмичных, гипнотизирующих движений. Скоро Блэк почувствовал, как нарастает в ней сексуальное желание, и довольно улыбнулся, ибо сам оставался холоден, как лед. Потом он заговорил:

– У вас изумительная кожа, дорогая, упругая, как у девушки. У некоторых женщин она быстро становится дряблой. Вы – счастливица… как Нинон де Ленкло, которая хранила секрет вечной молодости… Это странная история. Когда Нинон еще блистала в Париже, в шестьдесят лет, ее сын приехал к ней, не подозревая, что это его мать. Он влюбился и покончил с собой, узнав правду… – Блэк хохотнул. – Вам повезло, сыновей у вас нет.

Анна-Луиза вздохнула:

– Я всегда хотела иметь детей, Ники. Но… возможно, и хорошо, что у меня их не было.

– Еще же не поздно, не так ли?

Тут графиня рассмеялась:

– Но ведь кто-то должен мне помочь.

– Я частенько задавался вопросом, почему вы вновь не вышли замуж? Почему такая очаровательная женщина прячется в калабрийском захолустье? Вы не бедны. И можете жить, где пожелаете – в Лондоне, Риме, Париже…