Дэн Симмонс - Горящий Эдем

– У мистера Т будут неприятности с этой стенкой, – сказал Бриггс.

Диллон пожал плечами. Это была не его проблема.

– Мы не наберем тридцать человек. Надо ведь еще охранять мистера Т и японцев. Я прилетел сюда один.

– Хорошо, пошлем десять человек с передатчиками и автоматами. Главное, чтобы мы с тобой не ползали тут вдвоем с одним фонариком, как придурки из фильма ужасов. Помнишь: «Давай разделимся. Ты иди сюда, а я туда».

Бриггс не улыбался:

– Как ты думаешь, кто это может быть?

– Откуда я зна… – Тут погас свет. Они реагировали быстро, вскинув оружие.

Диллон снова зажег фонарик и теперь водил им взад и вперед по туннелю.

– Давай в комнату, – прошептал он. – Я за тобой. В случае чего прикроешь.

Бриггс уже занес ногу, когда Диллон услышал позади какой-то звук.

– Тише! – прошипел он. Что-то двигалось по туннелю в направлении выхода. Диллон встал на одно колено, направляя в темноту одновременно пистолет и фонарик.

– Что за черт? – прошептал Бриггс. Звук напоминал то ли хрюканье, то ли сопение, и издавал его кто-то большой. Диллону представился борец сумо, страдающий астмой.

– Предупредительный выстрел, – прошептал он. Мистер Т предпочтет получить этого типа живым.

– Да, – шепнул в ответ Бриггс. – Мой предупредительный будет в голову. А ты стреляй в грудь.

Диллон промолчал. Хрюканье раздавалось все ближе, теперь уже за поворотом. Что-то цокало по камню – ноги? копыта? Больше похоже на две ноги. Теперь сквозь хрюканье пробивалось тяжелое дыхание. Он уже убедился, что пистолет снят с предохранителя, и теперь прижал палец к курку.

Перед поворотом шаги остановились, тяжелое дыхание на момент замерло, и Диллон бессознательно тоже затаил дыхание. Рядом присел Бриггс, сжимая обеими руками ствол своего 38-го.

Из-за поворота показалось что-то темное.

– Что за черт? – Бриггс встал. Это был гигантский кабан, футов четырех высотой и шести длиной, на ногах с острыми копытами, чересчур тонких для такой туши. Диллон мог только приблизительно прикинуть, сколько он весит – должно быть, фунтов четыреста. Кабан остановился футах в двадцати от них; его дикие глаза отливали красным в свете фонаря.

– Что за черт? – повторил Бриггс, опуская пистолет.

– Осторожнее, – предупредил Диллон. – Эти кабаны чертовски опасны. Их много тут в горах.

Этот кабан не выглядел особенно опасным. Казалось, яркий свет на какое-то время ослепил его. Только глаза у животного какие-то необычные…, странно…, что-то тут не так, только вот что?

– Погоди-ка, – настороженно прошептал Бриггс. – Ты хочешь сказать, что эта тварь пробила стену, протащила Уиллса сквозь восьмидюймовое отверстие, а потом сожрала?

– Нет, но… Черт! – Только сейчас Диллон заметил, что у кабана с глазами. Их было слишком много – не меньше четырех с каждой стороны громадного рыла. Они располагались близко друг к другу, но были хорошо видны теперь, когда кабан подошел ближе. Диллон отвел фонарик, но глаза животного все так же горели красным.

Когда луч фонарика вернулся на морду кабана, тот открыл пасть. Зубы у него были не свиные, а заостренные, как у тигра. Они тоже блестели.

– О Господи, – прошептал Бриггс, рывком поднимая пистолет.

Тут кабан бросился вперед, высекая копытами искры из базальта. Туннель наполнился вспышками пламени, когда Бриггс и Диллон открыли огонь.

Сато и его свита удалились в свои номера, и у Трамбо осталось три часа на то, чтобы разобраться со всеми несчастьями. Они с Уиллом Брайентом на лифте поднялись в апартаменты жены Трамбо и ее адвоката в северном крыле Большого Хале. Перед дверью Трамбо тронул Брайента за рукав:

– Пять минут. Ни одной гребаной минутой больше. Можешь устроить взрыв, что угодно.

Пять минут.

Брайент коротко кивнул и исчез за кадкой с пальмой.

Трамбо позвонил в дверь, стараясь придать лицу как можно более невозмутимое выражение. Открыл ему Майрон Кестлер. Седые волосы адвоката, как обычно, были связаны в хвост, а одет он был в махровый халат с вулканической эмблемой Мауна-Пеле. В руке он держал бокал с остатками виски.

– Хорошо устроились, Майрон? – дружелюбно спросил Трамбо. – Еще не пробовали нашу джакузи?

Майрон Кестлер натянуто улыбнулся:

– Миссис Трамбо ждет вас.

– Да-да. – Трамбо перешагнул порог. Все вокруг сверкало мрамором, кожей и дорогой тканью. Это сверкание не скрадывали даже толстые персидские ковры на полу и стенах. Штормовой ветер развевал длинные, от пола до потолка, занавески на западном окне. Пахло сандаловым деревом и лаком.

– Где она? – спросил Трамбо.

– На террасе.

К раздражению Трамбо, адвокат последовал за ним на ланаи. Днем оттуда можно было увидеть вершину Мауна-Лоа и заснеженную громаду Мауна-Кеа за ней. Сейчас вместо этого свет фонарей выхватывал из темноты только бьющиеся на ветру кроны пальм.

Кэтлин Соммерсби Трамбо тоже была в халате с эмблемой курорта и тоже держала в руках бокал. Трамбо знал, что это чистая водка со льдом. Она сидела в шезлонге, закинув ногу на ногу и обнажив не правдоподобно гладкое бедро. Лампа над головой отбрасывала каскад теней на ее длинные, медового оттенка волосы. Трамбо почувствовал на миг вожделение, которое и заставило его жениться на ней…, не считая того, что у нее было несколько сотен миллионов. Жаль, что она оказалась такой стервой.

– Кэт! – воскликнул он. – Рад тебя видеть. Какой-то момент она молча смотрела на него. Раньше он думал, что глаза у нее небесно-голубые; теперь ему в голову пришло, что к ним больше подошло бы определение «льдисто-голубые».

– Ты заставил меня ждать, – сказала она наконец. Трамбо всегда плохо разбирался в оттенках ее тона: капризная девчонка, деловая женщина. Снежная королева – все они были одинаково стервозными.

– Я был занят. – С отвращением Байрон Трамбо услышал в своем голосе знакомые оправдательные нотки.

Кэтлин Соммерсби Трамбо сморщила свой элегантный нос.

Прежде чем она заговорила, Трамбо попытался перехватить инициативу:

– Ты нарушила условия раздельного проживания, приехав сюда.

– Ничего я не нарушала, и ты это прекрасно знаешь, – парировала она. – Это не твой дом, а отель, где каждый может поселиться.

– С Майроном? – Трамбо усмехнулся. – Осторожнее, Кэт. Может быть, я установил видеокамеру у тебя в спальне?

Она вздернула подбородок:

– Что ж, это на тебя похоже. Большому Т всегда больше нравилось смотреть, чем делать, не так ли?

Улыбка сошла с лица Трамбо.

– Чего ты хочешь?

– Ты знаешь.

– Мауна-Пеле ты не получишь. Она задрала подбородок еще выше: