Дэн Симмонс - Утеха падали

— Кто ты? — спросила я.

— Никто, — ответила девица. — Дочь убитого тобой человека. Ты даже не помнишь о такой мелочи.

— Так ты не Нина?

Говард уже спустился вниз. Он поднял револьвер, приготовившись выскочить в дверной проем и выстрелить.

Негритянка повернула голову. Зеленоватое сияние, лившееся со второго этажа, отбрасывало фантастические тени в том месте, где стоял Говард.

— Если ты убьешь меня, — твердо сказала Натали, — монитор зафиксирует замирание мозговых волн и включит детонатор. Тогда в этом доме будут уничтожены все. — В ее голосе не было страха, лишь какая-то восторженность.

Конечно же, она лгала. А скорее всего, лгала Нина. Ни одна цветная с улицы не могла знать таких подробностей о Нининой жизни, о смерти ее отца, о деталях нашей венской Игры. Но эта девица уже говорила мне что-то об убийстве своего отца, когда мы впервые встретились с ней в Ропщущей Обители. Или не говорила? Все страшно перепуталось. Может, Нина действительно обезумела после смерти и теперь считает, что это я толкнула ее отца под троллейбус в Бостоне? Может, в последние секунды жизни ее сознание укрылось в низменном мозгу этой девицы — не работала ли она горничной в «Мансарде»? И теперь Нинины воспоминания смешались с пустыми мыслями этой цветной прислуги? Подумав об этом, Джастин чуть не рассмеялся: какая насмешка над Ниной!

Однако в чем бы ни заключалась истина, я не боялась ее взрывчатки. Мне доводилось слышать сочетание «пластиковая взрывчатка», но я не сомневалась, что она ничем не напоминала эти кусочки гипса. Они даже на пластик-то не походили. К тому же я помнила, как папа подкладывал динамит под бобровую запруду в нашем поместье в Джорджии перед войной, — на озеро тогда поехали только он и десятник, и с какими предосторожностями они обращались с предательским динамитом и подрывными капсюлями! Носить взрывчатку на каком-то идиотском поясе было крайне непредусмотрительно. Что же касается остального — всех этих мозговых волн и компьютеров, — это вообще казалось полной бессмыслицей. Чем-то из области научной фантастики. Помню, Вилли зачитывался этой чушью, печатавшейся в дешевых цветных немецких журналах. Но даже если такое было возможно — чему я не верила, — подобные представления не могли прийти в голову черномазой. Даже для меня осознание этого представляло определенную сложность.

И тем не менее давить на Нину дальше казалось мне бессмысленным. Нельзя было исключать тот минимальный шанс, что в аппарате ее пешки действительно находится динамит. Но все же я не могла удержаться от соблазна поиграть с Ниной еще немного, хотя сумасшествие не делало ее менее опасной.

— Чего ты хочешь? — спросила я.

Девица облизнула пересохшие губы и оглянулась.

— Выведи отсюда своих людей. Всех, кроме Джастина. Он пусть останется в кресле. Один.

— Конечно, дорогая, — промурлыкала я. Негр, сестра Олдсмит и Калли вышли в разные двери. Когда Калли проходил мимо, Говард шагнул назад, но револьвер не опустил.

— Рассказывай мне, что происходит, — злобно приказала девица. Она продолжала стоять, не отводя пальца от красной кнопки на поясе.

— Что ты имеешь в виду, дорогая?

— Что происходит на острове? Что случилось с Солом?

Джастин пожал плечами.

— Знаешь, я потерял к этому интерес. Девица сделала три шага вперед, и мне показалось, что она собирается ударить беспомощного ребенка.

— Черт бы тебя побрал! — выругалась она. — Рассказывай мне то, что я хочу знать, или я нажму на кнопку сию же минуту. Это стоит того, чтобы прикончить тебя... приятно будет осознавать, что ты поджариваешься в своей кровати, как старая лысая крыса. Ну, решай же, сука.

Мне всегда была отвратительна грубость. И это отвращение не могло быть смягчено образностью ее выражений. Моя мать необъяснимым образом боялась потопа и наводнений. Моим же кошмаром всегда был пожар.

— Твой еврей запустил камнем в человека Вилли и скрылся в лесу еще до того, как началась Игра, — сказала я. — За ним послали несколько человек. Двое охранников понесли Дженсена Лугара в санитарную часть этого их дурацкого подземного комплекса. Он уже несколько часов без сознания.

— Где Сол?

Джастин скорчил гримасу. В его голосе прозвучало больше жалобных ноток, чем я намеревалась ему придать.

— Откуда мне знать? Я не могу быть везде. — Мне не хотелось сообщать ей, что в этот момент я заглянула глазами охранника, с которым установила контакт через мисс Сьюэлл, в медицинскую часть и увидела, как негр Вилли поднялся со стола и задушил двух людей, принесших его. Это зрелище вызвало у меня странно знакомое ощущение, пока я не вспомнила Вену, лето 1932 года, когда мы смотрели с Ниной и Вилли «Франкенштейна» в кинотеатре «Крюгер». Я помню, что вскрикнула, увидев, как дернулась на столе рука чудовища и он поднялся, чтобы задушить склонившегося над ним и ничего не подозревавшего врача. Сейчас кричать мне не хотелось. Я заставила своего охранника пройти мимо, обойти помещение, в котором его коллеги смотрели на экраны мониторов, и остановиться у кабинета администрации. Я не видела никаких оснований сообщать Нининой негритянке об этом развитии событий.

— Куда побежал Сол? — осведомилась девица. Джастин сложил руки на груди.

— А почему бы тебе не сообщить мне об этом, если ты такая умная? — поинтересовалась я.

— Ладно, — согласилась негритянка. Она смежила веки, пока не остались лишь щелочки, в которых едва проглядывал белок. Говард продолжал стоять в тени прихожей. — Он бежит на север, через густые джунгли. Там какие-то... развалины. Надгробия. Это кладбище. — Она открыла глаза.

Я застонала и заметалась наверху в своей постели. Я была так уверена, что Нина не может поддерживать контакт со своей пешкой. Но именно эта картина была на экранах мониторов охранников минуту назад. Я потеряла след негра Вилли в переплетениях коридоров.

Мог ли Вилли использовать девицу? Кажется, ему нравилось использовать цветных и представителей других неполноценных рас. Но если это был Вилли, где же тогда Нина? Я чувствовала, что у меня снова начинает болеть голова.

— Чего ты хочешь? — вновь спросила я.

— Чтобы ты следовала нашему плану. — Девица не отходила от Джастина — Так, как мы договорились. — Она бросила взгляд на часы. Рука ее отодвинулась от красной кнопки, но продолжала оставаться проблема мозговых волн и компьютеров.

— Мне кажется, нет больше смысла продолжать все это, — заметила я. — Неспортивное поведение твоего еврея расстроило всю вечернюю программу, и я не сомневаюсь, что остальные...

— Заткнись! — оборвала меня негритянка, и хотя лексика была чуть вульгарной, интонация явно принадлежала Нине. — Ты будешь продолжать, как мы договорились. Если же нет, посмотрим, удастся ли Си-4 сразу сровнять этот дом с землей.