Колин Уилсон - Бог лабиринта

Две папки содержали огромное количество разных бумаг: письма, юридические документы, фрагмент романа, напоминавший по стилю «Эвелину» Фанни Берни, счета по хозяйству, рекомендательные письма… и еще другие вещи, которые, несомненно, обрадовали бы академического исследователя, биографа. Я делал заметки… ради проформы, если бы мисс Эйлин задумала случайно заглянуть, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь – а не из действительного интереса. В этой груде бумаг, большая часть которых датировалась с 1760 по 1785 годы, было много случайного. Мне любопытно было бы знать имена обеих мадемуазель Блезо, и ухаживал ли за ними Донелли. В письмах они упоминались несколько раз, но ни слова не было написано, какие они, как выглядят – хорошенькие или обычные, не говоря уже о том, испытывал ли Донелли к ним какие-нибудь чувства, увлекался ли он ими…

Я попытался утешить себя мыслью о том, что наивно было бы искать в семейных бумагах какие-нибудь особые откровения. Подобные рукописи все были уничтожены в викторианскую эпоху, или, возможно, это сделали сами сестры Донелли – мои гостеприимные хозяйки. Впрочем, сомневаюсь, чтобы они что-нибудь изъяли из этого архива: уж очень они выглядели наивными и относились к своему предку простодушно и доверчиво.

Мисс Тина заглянула в дверь и поинтересовалась, принести ли мне еще чаю. Я поблагодарил ее и отказался. Она спросила, как мне работается. Я вежливо ответил, что бумаги чрезвычайно интересные. Затем достал из кармана копию отрывка из книги Босвелла и показал ей. Я спросил:

– Вы не знаете, почему доктор Джонсон так не любил Донелли?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет. Возможно, потому что он вообще не любил ирландцев.

Я ответил, что не могу в этом с ней согласиться.

– В этих бумагах нет ничего такого, что подтверждало бы характеристику, данную Джонсоном Донелли: «Феникс веселого зла». Эсмонд предстает в них довольно респектабельным и благоразумным человеком.

Она заметила:

– О, по-моему, он не был слишком респектабельным.

– Почему?

Сама не знаю. Ходят разные истории… слухи. Ничего определенного. Он провел много лет в Швейцарии и Италии, правда ведь? Я полагаю, что люди в те времена были довольно распущенные.

Она произнесла это шутливым тоном, глядя через окно на речку, в которой отражались сгоревшие развалины. Подумав немного, она сказала:

– Возможно, доктор Джонсон использовал здесь своего рода каламбур, ведь на обложке «Путевых дневников» Эсмонда изображен феникс.

Я с минуту раздумывал над ее предположением.

– Нет, это невозможно. Джонсон сделал это замечание в 1773 году, а самое раннее издание «Путевых дневников» датируется 1791 годом.

– Не думаю, что это так. Уверена, что есть еще более ранние издания этой книги. Впрочем, идемте и вы убедитесь сами: у меня не очень хорошее зрение.

Мы перешли в библиотеку, и она сказала неопределенно:

– Кажется, это на одной из тех полок.

– Книги возвышались футов на десять от пола. Я взял библиотечную лесенку, стоявшую возле стены, и взобрался по ней к полке, на которую указала мисс Тина. Мне понадобилось минут пять, чтобы найти множество томов в кожаных переплетах, на которых значилось имя Донелли. Некоторые из них были небольшого формата – подобное карманное издание «Путевых дневников» я уже видел у полковника Донелли. Я нашел тут «Путевые заметки» в четырех томах, вышедшие в Лондоне в 1793 году, с пометкой «третье издание». Там же я обнаружил большего размера том, красочно оформленный в кожаный переплет, хорошо сохранившийся, несмотря на прошедшие два столетия. На титульном листе значилось: «Наблюдения во Франции и Швейцарии» Эсмонда Донелли, джентльмена, напечатано в Лондоне в 1771 году. На обложке и титульном листе помещено изображение феникса, возрождающегося из огня, – стилизованная геральдическая эмблема. Когда я вгляделся в рисунок, то меня поразили перья на груди птицы – современный психоаналитик нашел бы в них фаллическую символику: у обычных птиц перья имеют коническую форму, суживаясь книзу, а у этого феникса конусообразные перья, устремленные кверху, имеют форму своеобразной сосиски. Я сказал:

– Странно, но никто даже не упоминал об этой книге. Полковник Донелли не подозревает о ее существовании.

– Вероятно, нет. По-моему, все издание было уничтожено.

– Почему?

– Сгорело во время пожара. О нем упоминается в одном из дневников Донелли. На днях он попался мне на глаза.

– Я спустился вниз с книгой в руках. Мисс Тина пошла в другую комнату, поискав там что-то минут пять, она протянула мне последний листок какого-то письма. В постскриптуме было сказано:

– Произошло страшное несчастье! Тук только что сообщил мне, что склад книгоиздателя Джонсона сгорел дотла, вместе со всеми экземплярами моей книги. Правда, лично я не понес денежных убытков.

– Письмо датировано 11 сентября 1771 года. Теперь совершенно понятно, почему о книге «Наблюдения во Франции и Швейцарии» никто ничего не слышал: она просто не вышла из типографии – весь тираж был уничтожен во время пожара, и даже единственный экземпляр, который я держал сейчас в руках, не был прочитан до конца, так как многие его страницы не были даже разрезаны. Я перелистал несколько страниц, пока не наткнулся на слово «феникс», – я вернулся к предыдущей странице и прочел весь абзац до конца. Там рассказывалось о случае, происшедшем с Донелли в Гейдельберге, где у него сломалась карета. Хозяин гостиницы сказал, что больше карет у него нет, но у местного пастора, преподобного Криса, имеется карета, которую тот иногда предоставляет знатным посетителям. Донелли нашел Криса в саду, и тот показал карету, стоящую в сарае. Пастор предупредил, что ею уже давно не пользовались, она простояла тут целую зиму. И действительно, карета выглядела грязной, пыльной и отсыревшей. Донелли осмотрел ее и решил, что карету можно привести в порядок минут за пять. Пастор отказался брать деньги за аренду этой старой рухляди. В углу сарая Донелли заметил полуприкрытое соломой деревянное изображение феникса. Он спросил у пастора, что это за статуя, и тот ответил, что это часть старой мебели, которую он приобрел на аукционе в прошлом году. Но решил, что этого феникса не приличествует держать в доме у священнослужителя, и выбросил статую в сарай. Удивленный Донелли осведомился, почему статуя феникса не подходит к дому священника.

Казалось, пастор Крис удивился моей неосведомленности и спросил, разве мне не известно, что эта птица – символ секты еретиков, которые называют себя Братством Свободного Духа, или Сектой Феникса. Я ответил, что я знаю, что феникс иногда используется в качестве вывески в аптеках, и что, как я полагаю, он имеет какое-то алхимическое значение. Ученый муж прочел мне целую лекцию по истории Секты Феникса.