Деннис Уитли - Им помогали силы Тьмы

Когда тщеславный бош укатил на очередное партийное сборище, Грегори решил прогуляться к городской ратуше. Здесь он предъявил разрешение на временную прописку и ловлю рыбы в проливе и спросил у чиновника, где бы он мог арендовать для рыбалки моторную лодку. Как он и ожидал, чиновник ответил, что моторные лодки могут покидать Вольгаст только по специальному разрешению.

В воскресенье разведчики отправились знакомиться с местностью, причем один пошел на юг вдоль берега, а другой — на север. Когда они встретились вечером и обменялись впечатлениями, то оказалось, что ландшафт что по ту, то и по другую сторону не отличался разнообразием: местность низменная, местами заболоченная, иногда попадается чахлая растительность в виде зарослей кустарников или небольших деревьев. Зато по ту сторону пролива, на острове, широкая полоса была расчищена от всякой растительности, и даже кое-где можно было различить фундаменты снесенных коттеджей. За этим пространством выжженной земли стояли заграждения из колючей проволоки, в десять футов вышиной, вдоль которых на равных расстояниях друг от друга располагались патрульные вышки с прожекторами и пулеметами, а внизу вдоль проволоки прогуливались часовые. И все это на фоне темного хвойного леса. Деревья были достаточно высокими, следовательно, лес здесь посадили уже довольно давно, видимо, когда впервые, задумали разместить на Пенемюнде испытательный полигон. И теперь деревья полностью скрывали от постороннего глаза все, что происходило на острове, — благо тому способствовала и сама местность.

Результаты этого знакомства произвели на них самое удручающее впечатление: все говорило о том, что даже если Грегори и получит разрешение на аренду моторной лодки, шансов высадиться на острове не замеченными патрулями с вышек почти не было. Грегори подумал о том, чтобы проникнуть на Узедом в железнодорожном вагоне, но быстро отказался от этой мысли, решив сначала довести до конца свой первоначальный замысел.

В понедельник, после раннего ленча, они, заплатив по счету в гостинице, забрав свои вещи, пошли на станцию, где их забрал по предварительной договоренности, о которой ничего не знал Гауфф, контуженный Вилли фон Альтерн, приехавший в Вольгаст с сельскохозяйственной продукцией, и благополучно доставил их обратно в Сассен.

Следующий маневр в гениальном плане Грегори был самым легким: дожидаться в праздном и терпеливом ожидании приезда Гауффа. Тот, как правило, приезжал по четвергам, но на этот раз, против обыкновения, появился во вторник.

Грегори издали услышал мощный рев его машины и вышел как ни в чем не бывало во двор дома. Увидев его, Гауфф аж побагровел от возмущения, но взял себя в руки и с напускным весельем поприветствовал соперника:

— Хэлло! А я-то считал, что вы в Вольгасте рыбачите, успокаиваете нервы и лечите сердце. Что привело вас обратно в Сассен?

Грегори неопределенно пожал плечами и с досадой в голосе сказал:

— Не пришлось мне там порыбачить. Знаете, это огромное депо и составы, носящиеся взад-вперед по мосту через пролив, превратили всю воду на расстоянии мили-двух от города в отстойник: кругом плавает всякая дрянь, мазут — какая уж там рыбалка. Вот и пришлось сматывать удочки и договариваться с Вилли фон Альтерном, чтобы забрал нас обратно, на природу. Мы вчера вернулись в Сассен.

Гауфф набычился.

— Да ведь вам всего несколько миль от города надо было пройти по побережью, и наловили бы столько рыбы, сколько душе угодно.

— Ни минуты не сомневаюсь, что и тут вы правы, — согласился Грегори, — но, к сожалению, слабое сердце не позволяет мне совершать длительные прогулки. Я надеялся арендовать у кого-нибудь моторную лодку, но в ратуше мне объяснили, что люди, имеющие разрешение на рыбную ловлю, не вправе выходить в море на моторках и особенно в районе островов.

— Так-так, понимаю. Что ж, видимо, так оно и есть. Но я не понимаю другого: чего бы вам не позвонить мне в воскресенье из Вольгаста? Я же обещал вам, что непременно приду к вам на помощь, если она вам потребуется.

— Да, я помню. И чего скрывать, даже подумывал об этом. Но потом решил, что вы, должно быть, занятой человек — и служба, и свое хозяйство, и здесь помочь… Ну и постеснялся беспокоить вас своими пустяками. Да и хорошо здесь, покойно, свежий воздух, и фрау фон Альтерн — чудная хозяйка. Она была настолько любезна, что предложила мне оставаться столько, сколько я пожелаю, и теперь я уже не так горюю об утраченной возможности порыбачить.

— Но вы все же не отказались бы от своих планов порыбачить, если бы вам предоставилась такая возможность? — не сдержался Гауфф.

— Да, безусловно… не отказался бы, — подтвердил Грегори без особого энтузиазма. — Ведь только за этим я сюда и приехал. Но, знаете, мне, право, неловко даже и упоминать об этом. Ну, сами посудите, как же я могу вас просить снова обращаться за разрешением в партийный комитет?

— Нет-нет. Мне доставит большое удовольствие оказать вам в этом деле участие, герр майор. Твердо вам обещать, сами понимаете, я ничего не могу. Но офицеры охраны и старший персонал из тех, что работают над… так им в порядке исключения разрешается выходить в море на моторках; поэтому я не вижу оснований, отчего бы им не сделать исключение также и для вас. Я считаю, что лучше всего вам вернуться в Вольгаст, а после очередного заседания партийного комитета, которое назначено на субботу, я вам дам знать, все ли в порядке.

Грегори изо всех сил старался выглядеть рассудительным немцем, хотя и знал, что самое страшное в таком деле — это переиграть. Он замотал головой и произнес:

— Ну зачем же мне ехать обратно в Вольгаст, если нет никакой уверенности в том, что я получу право нанять у кого-нибудь моторку, и к тому же мне здесь положительно нравится. Поэтому я уж останусь в Сассене до тех пор, пока не получу от вас весточки.

Гауффу нечего было возразить, они обменялись рукопожатиями и разошлись.

До конца недели Грегори снова пришлось утихомиривать свои душевные порывы и находить утешение от раздиравшего его нетерпения в книгах и долгих прогулках. Он был в Померании вот уже целый месяц, а до Пенемюнде ему, по-видимому, предстоит еще добираться и добираться.

Ожидание становилось нестерпимым: с Купоровичем на людях толком не пообщаться, загадочный астролог выбирается из своей кельи лишь дважды в неделю и потом опять исчезает. После вечерней трапезы единственная компания — Хуррем. Но и она никак не вылезает из своей непробиваемой скорлупы. Он пытался ее разговорить о Турции, о ее жизни в Берлине и в Сассене в довоенные годы, о книгах, картинах, о политике — и мытьем и катаньем — все понапрасну. Даже о музыке, которую она, кажется, любила. Женщина отвечала на вопросы односложно, без каких-либо внешних признаков заинтересованности, потом ставила новую пластинку или подливала себе еще одну порцию бренди.