Стивен Кинг - Армагеддон

Теперь она прикасалась пальцами к этой книге с таким трудом собранных имен, к этой обетованной земле, куда не мог вторгнуться ни один враг. Интересно, нет ли там где-нибудь воров? — подумала Фрэнни. Алкоголиков? Матерей, не состоявших в браке?

— Как ты могла так поступить со мной и с отцом? — спросила она наконец. — Это был этот паренек Джесс?

— Это был Джесс. Джесс — отец ребенка.

Карла вздрогнула при слове «отец».

— Как ты могла так поступить? — повторила Карла. — Мы сделали все, чтобы вывести тебя на правильный путь. Это просто… просто…

Она закрыла лицо руками и начала плакать.

— Как ты могла так поступить? — закричала она. — После всего того, что мы для тебя сделали? И это твоя благодарность? Уйти из дома и… и… совокупляться с этим мальчишкой, как сука в период течки? Дрянная девчонка! Дрянная девчонка!

Слова растворились в рыданиях. Она оперлась на каминную доску, одной рукой прикрывая глаза, а другой продолжая водить по зеленому коленкоровому переплету. Дедушкины часы продолжали тикать.

— Мама…

— Не говори мне ничего! Ты уже достаточно сказала!

Ноги Фрэнни одеревенели. Слезы начали течь у нее из глаз, ну и пусть текут; она не позволит этой комнате еще раз одержать верх над ней.

— Я пойду.

— Ты ела за нашим столом! — неожиданно крикнула Карла. — Мы любили тебя… и поддерживали тебя… и вот что мы получили в награду! Дрянная девчонка! Дрянная девчонка!

Ослепленная слезами, Фрэнни споткнулась. Правая нога ее зацепилась за левую лодыжку. Она потеряла равновесие и упала, раскинув руки. Головой она ударилась о кофейный столик, а одной рукой сбила вазу с цветами. Ваза не разбилась, но на ковре расплылось темное пятно.

— Смотри, что ты наделала! — закричала Карла почти торжествующе. Слезы проложили дорожки на ее лице, вымазанном косметикой. Она выглядела осунувшейся и полубезумной. — Смотри, что ты наделала, ты испортила ковер, ковер твоей бабушки…

Фрэнни сидела на ковре, изумленно потирая голову, все еще плача и желая сказать своей матери, что это ведь обычная вода, но нервы совсем изменили ей, и уверенности не было. Обычная вода? Или моча?

— Каков будет ваш следующий шаг, мисс? Собираетесь оставаться здесь? Думаете, мы будем содержать и кормить вас, а вы будете шляться по городу? Так, я полагаю? Ну уж нет! Нет! Я этого не потерплю!

— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Фрэнни. — Неужели ты думаешь, что я останусь?

— И куда же ты отправишься? К нему? Сомневаюсь.

— К Бобби Ренгартен в Дорчестере или к Дебби Смит в Самерсворте, я думаю. — Фрэнни медленно собралась с силами и встала. Она продолжала плакать, но и сама уже стала выходить из себя. — Впрочем, это не твое дело.

— Не мое дело? — эхом отозвалась Карла, все еще с вазой в руках. Лицо ее было белым, как пергамент. — Не мое дело? То, что ты вытворяешь в моем доме, — не мое дело? Ах ты неблагодарная маленькая сучка!

Она ударила Фрэнни по щеке, и ударила сильно. Голова Фрэнни откинулась назад. Она перестала потирать голову и принялась потирать щеку, недоверчиво глядя на мать.

— Вот твоя благодарность за то, что мы отправили тебя в приличный колледж, — сказала Карла, обнажая зубы в безжалостной и пугающей ухмылке. — Теперь ты никогда его не закончишь. После того, как выйдешь за него замуж…

— Я не собираюсь выходить за него замуж. И я не собираюсь уходить из колледжа.

Глаза Карлы расширились. Она уставилась на Фрэнни, как на сумасшедшую.

— Что ты несешь? Аборт? Ты собираешься сделать аборт? Мало того, что ты шлюха, так ты еще решила стать и убийцей?

— У меня будет ребенок. Мне придется перенести весенний семестр, но я смогу кончить следующим летом.

— А на какие шиши ты думаешь кончать? На мои деньги? Если это так, очевидно, ты чего-то не поняла. Такой современной девушке, как ты, едва ли понадобится поддержка ее родителей, не так ли?

— Как-нибудь выкручусь, — мягко сказала Фрэнни.

— В тебе нет ни капли стыда! Ты думаешь только о себе! — закричала Карла. — Боже, что будет со мной и с твоим отцом! Но тебе до этого нет никакого дела! Это разобьет сердце твоего отца и…

— Я не чувствую себя таким уж разбитым. — Спокойный голос Питера Голдсмита доносился из дверного проема, и они обе повернулись туда. Он действительно стоял в дверях, но за пределами комнаты. Носы его рабочих ботинок лишь слегка заступили за ту границу, где потрепанный коридорный коврик переходил в ковер гостиной. Фрэнни неожиданно поняла, что именно на этом месте она видела его много раз. Когда он в последний раз заходил в гостиную? Она не могла вспомнить.

— Что ты там делаешь? — спросила Карла, неожиданно позабыв о возможном ущербе, который могло понести сердце ее мужа. — Я думала, ты работаешь сегодня вечером.

— Меня подменил Гарри Мастерс, — сказал Питер. — Фрэн уже сказала мне, Карла. Скоро мы будем дедушкой и бабушкой.

— Дедушкой и бабушкой! — взвизгнула она. Она захохотала отвратительным, скрежещущим смехом. — Так ты предоставил это мне. Она сказала тебе первому, а ты это от меня скрыл. Ну а теперь я закрою дверь, и мы выясним все вопросы вдвоем.

Она улыбнулась Фрэнни сияющей, язвительной улыбкой.

— Между нами… девочками.

Она взялась за ручку двери и стала медленно закрывать ее. Фрэнни наблюдала, все еще удивленная и с трудом понимающая причину внезапной вспышки гнева и сарказма со стороны ее матери.

Питер медленно и неохотно поднял руку и остановил дверь на полпути.

— Питер, я хочу, чтобы ты предоставил это мне.

— Я знаю, что ты хочешь. В прошлом так и было. Но не сейчас, Карла.

— Это не твоя область.

— Моя, — спокойно ответил он.

— Папочка…

Карла повернулась к ней. Пергаментно-белая кожа ее лица теперь покрылась красными пятнами на щеках.

— НЕ СМЕЙ С НИМ ГОВОРИТЬ! — закричала она. — Ты имеешь дело не с ним, а со мной! Я знаю, что ты всегда можешь подольститься к нему с любой сумасшедшей идеей и переманить его на свою сторону, чтобы ты ни натворила, НО СЕГОДНЯ ТЕБЕ НЕ С НИМ ПРИДЕТСЯ ИМЕТЬ ДЕЛО, МИСС!

— Прекрати, Карла.

— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!

— Я сюда и не входил. Можешь убедиться, что…

— Не смей надо мной насмехаться! УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОСТИНОЙ!

И с этими словами она принялась толкать дверь, нагнув голову и упершись в нее плечами так, что стала похожа на быка. Сначала он с легкостью удерживал дверь, потом с усилием. Наконец жилы вздулись у него на шее, и это несмотря на то, что она была женщиной и весила на семьдесят фунтов меньше, чем он.