Шепот в тишине. Мистические истории - Марика Макей

казались неважными, а на деле были значимыми. Так она подмечала, правда ли люди хворали от потусторонней силы, или же причины были обыкновенными. Но беда пришла из мира мертвых, покойник не станет ждать, когда я разгадаю загадку, в любой момент может разозлиться пуще прежнего и напасть. А в голову приходило только одно, поэтому я быстро заговорила, смотря существу прямо в глаза:

– Господи, спаси и поможе мне, заговор от силы нечистой надели святостью, да убоится пусть дух неправедный, да сгинет пусть восвояси. Мир людской, мир живых не для проклятых, пусть сила нечистая сюда не сунется. А коли сунулась, век ей покоя не знать, пусть ходит и блудит да обратно дорогу в потусторонний мир ищет, а человеков не трогает.

Туман проник внутрь, и в горле запершило с новой силой, но я не остановилась, продолжила говорить тихо, но четко:

– Наша землюшка родименькая, и благодатная, и святой водой окропленная, для людей урожай родящая, а для силы нечистой хуже поля горящего. Пусть печет ноженьки силе нечистой, пусть жжет ступни и рученьки, пусть земля, словно угли раскаленные, плавит неправедный дух и гонит прочь. Аминь.

Ненастоящая бабушка Ануйка впервые изменилась в лице, что-то зашипела, в горле у нее забулькало. Я обратила внимание на ноги, которые она стала поднимать чуть выше, и поняла, что заговор работает. Не так сильно, как мне бы хотелось, но он действовал. Я снова затараторила, не забывая при этом отступать от существа:

– Господи, спаси и поможе мне…

Казалось, я нащупала ниточку, которая могла вывести меня из тьмы на свет, но этого было так ничтожно мало. Заговоры хороши, когда беду нужно предупредить, а не бороться с ней. Бабушка Ануйка всегда читала их, когда чувствовала неладное. И в случае с Петром читала, но поздно ее Ждана пригласила к себе в дом, не успела она Петру помочь. И себя следом сгубила.

– Пусть печет ноженьки силе нечистой, пусть жжет ступни и рученьки, пусть земля, словно угли раскаленные, плавит неправедный дух и гонит прочь. Аминь!

Бабушка Ануйка снова зашипела и зашевелила губами, будто вторя моему заговору, я начала читать его снова, повысив голос:

– Господи, спаси и поможе мне, заговор от силы нечистой надели святостью, да убоится пусть дух неправедный, да сгинет пусть восвояси. Мир людской, мир живых не для проклятых, пусть сила нечистая сюда не сунется. А коли сунулась…

Я споткнулась о взрыхленную почву, хоть и следила, куда ступаю. Нечистая сила обыграла меня, я кубарем полетела в яму и только чудом не переломала кости. Упала на что-то мягкое. Сначала почувствовала облегчение, что не покалечилась, но когда поняла, на что рухнула, завопила во все горло от ужаса. Я не была трусихой, но, повернув голову и увидев у своего лица гниющие человеческие останки, едва не лишилась рассудка.

На мгновение перед глазами поплыло. Я отползла от разложившегося тела на дне могилы, вскочила на ноги и, прижавшись к земляной стене, стала карабкаться наружу. Я снова запаниковала и замешкалась, а когда попыталась взглядом отыскать существо, обнаружила, что оно уже совсем рядом. Горло вдруг сковало, я не смогла даже закричать от ужаса, только захрипела. Как бы ни старалась держаться, перед смертью, хочешь не хочешь, любой испытывает страх. А мне смерть в этот момент дышала в лицо. Босые грязные ноги бабушки Ануйки, возникшие прямо перед моим носом, заставили отшатнуться и посмотреть наверх. Надо мной возвышалась нечисть и тянула ко мне морщинистые руки, будто желая обнять, точь-в-точь как бабушка Ануйка…

Все нутро заполонила тьма. Надежда лопнула, как мыльный пузырь, не оставив за собой и следа. Все внутри замерло, словно я напилась свинца, и он тянул меня вниз. На дно чужой могилы. Под ногами хрустели кости, я проваливалась в искореженные временем останки, будто в поеденное короедами дерево. Вот оно кажется вполне себе крепким, но чуть прикоснешься, и в стволе появляется дыра, а труха вываливается наружу.

Из последних сил, собирая себя по крупицам, я прислонилась к противоположной от существа стене могилы. Сложила руки на груди в немой мольбе о милости, хоть и знала, что в этом нет толку. Ненастоящая, лжебабушка Ануйка двинулась ко мне, снова обходя яму, но что-то вдруг ее остановило. Обезображенное смертью лицо обернулось.

– А ну, отстань от Маруси, нечистая сила!

Макар появился в густом тумане будто из ниоткуда. Он, словно луч солнца во мраке, развеял тьму в моей душе и снова вселил надежду. Этот храбрый мальчонка вдруг замахнулся на существо своим деревянным трактором, а затем швырнул его прямо нечисти в лицо. Игрушка полетела в цель, но упала рядом со мной. Или этот трактор, или оленьи глаза Макара, или все вместе, но это снова пробудило во мне силы бороться. Да такие, что я ухватилась руками за влажную траву и в одно мгновение выкарабкалась из могилы. Схватила первое, что валялось под ногами, и, прикрыв Макара собой, выставила оружие перед существом. Ненастоящая бабушка Ануйка вдруг замерла…

Я проследила за тем, куда существо смотрело. Его взгляд был направлен на мои руки, я тоже обратила внимание на предмет, который держала. Оказалось, это был почти разломанный и потерявший форму крест. Памятник, что некогда отмечал здесь могилу. Мутно-белые глаза существа внимательно следили за хлипким куском дерева, и я ахнула от новой догадки. На горизонтальной перекладине креста были вырезаны буквы. Дерево сохранилось так же плохо, как и тело в могиле, я с трудом смогла разобрать только имя покоившегося здесь человека: «Василина».

Тяжело дыша, я протянула крест нечистой силе и осторожно вложила его в дряблые ладони. Макар стоял за моей спиной, не шевелясь, а я придерживала его за плечо одной рукой. Тепло, исходившее от мальчонки, поддерживало меня и придавало мне сил. Я не знала, что делаю, поэтому действовала по наитию. Бабушка Ануйка постоянно велела мне слушать себя, и теперь я внимала. В итоге нашла единственный, как мне показалось, правильный путь – не прогонять нечистую силу, а уговаривать уйти.

Спи спокойно

– Василина, – одними губами произнесла я, но существо услышало и взглянуло на меня мертвенно-бледными глазами.

Руки у него опустились, крест рухнул на землю к босым ногам. Я от волнения задышала чаще прежнего и снова заговорила:

– Это твоя могила, верно?..

Ненастоящая бабушка Ануйка раскрыла было рот, я напугалась, но виду не подала. Губы существа двигались, хотя из горла не вырвалось и слова. Я догадалась, что оно не может говорить.

– Ты нашла путь